"В.Лобас. Желтые короли (Записки нью-йоркского таксиста)" - читать интересную книгу автора

том, почему великая, высокоразвитая страна - сверхдержава, которая сегодня
засевает самое большое на Планете поле (вдвое больше американского), - не в
состоянии прокормить свой народ. И почему в этой стране, которая вышла на
первое место в мире по производству минеральных удобрений, в стране, где
сельскохозяйственным трудом занято всемеро больше рабочих рук, чем в
Америке, - люди не могут купить в магазине ни мяса, ни рыбы, ни курицы, ни
молока, ни картошки...
Но с каждым месяцем моя работа приносит все меньше удовлетворения. Все
чаще возникает у меня гнетущее ощущение, что каким-то таинственным образом
советские глушилки достают и сюда: в редакционные кабинеты, в студию записи.
И ощущение это - не результат психического расстройства; был
детант12. "Избегайте - оценок; ну, к чему эти ваши резкости?!"
- советует мне доброжелательный, чуть барственно звучащий баритон.
Тот сценарист документального кино, который еще совсем недавно,
находясь по ту сторону Стены, был только слушателем этой радиостанции, ни за
что не поверил бы, если бы ему сказали заранее, что когда он окажется здесь,
его новые начальники, как и прежние, станут увещевать его, а иной раз и
одергивать, чтобы он не выплескивал в эфир всю ту правду о закрытом
обществе, которую удавалось выискать и собрать по крупицам; что вполне
достаточно сказать половину этой уродливой правды, а еще похвальней -
осьмушку... С не меньшим увлечением, чем я "играю" в шофера такси, мои
начальники "играют" в детант; и бархатисто-барственный баритон подчас не
упускает намекнуть, мол, не такая уж это редкость в свободном мире -
остаться без работы...
Это было так привычно, так не ново, но в моем нынешнем, эмигрантском
положении был новый нюанс: мои работодатели понимали, что моя еженедельная
программа - о русском хлебе - единственный для меня способ заработать на
жизнь; что здесь, в Америке, я больше ни на что не гожусь. 2.
Вот почему в последние недели я почувствовал себя куда как лучше, и на
душе у меня становится легче, когда на рассвете по мосту Квинсборо мой
желтый кэб въезжает в центр Нью-Йорка, где меня неизменно встречает его
живой символ - всегда веселая, всегда пьяненькая "регулировщица".
В одной руке у "регулировщицы" бумажный пакетик с бутылочкой, другой -
она четко распоряжается потоками машин. "Стоп!" - показывает она, когда
загорается красный свет, и энергично машет - езжай! езжай! - когда
загорится зеленый. Весело же ей оттого, что машины ее "слушаются"...
Как рано ни начал бы я работать, она уже на своем посту - под
эстакадой протянувшейся через Ист-ривер подвесной канатной дороги. Наверное,
где-нибудь здесь, под мостом, бездомная эта пьянчуга и ночует. Но даже в
дождь, промокшая, смахнет рукавом струйки воды с лица, приложится к горлышку
и опять - за "работу"!
Колонна на мосту, стоп!
Колонна на авеню, марш!
Белокурая, молодая, она всегда улыбается, ей всегда хорошо! По-моему,
эта бездомная да еще я - самые счастливые люди во всем Нью-Йорке... 3.
Выполняя главную заповедь мистера Формана - нью-йоркский кэбби всегда
в движении! - я, съехав с моста, гоню, сколько есть духу, на север, в район
семидесятых улиц, пока не выхватываю пассажира. Уже вполне овладев этим
маневром, однажды, разнообразия ради, я повернул на юг, проехал с полмили
сквозь тишину безлюдных пока улиц-ущелий и стал петлять, петлять, пока вдруг