"Дэвид Лодж. Академический обмен (Повесть о двух кампусах) " - читать интересную книгу автора

понимает, чем он занимается и кому он должен угодить. Его легко можно
опознать в буфетах Бодлеанской библиотеки в Оксфорде или Британского музея
по застывшему взгляду - с подобным безучастьем глядит на мир контуженный на
поле боя ветеран, навсегда потерявший связь с реальностью.
Когда выпускнику удается заполучить свою первую работу, особых
затруднений в ближайшей перспективе можно не опасаться - контракты в
британских университетах продлеваются автоматически и все получают
одинаковые зарплаты. Но вот наступает срок, когда вдруг начинает беспокоить
мысль о перевыборах и о кресле заведующего кафедрой, и с ностальгией
вспоминаются деньки, когда голова работала быстрее, а цель впереди была
ясной и определенной.
Филиппа Лоу британская система протащила по тем же самым кочкам. А вот
экзамены он полюбил и всегда сдавал их с блеском. "Финал" во многих
отношениях был величайшим моментом его жизни. С тех пор ему часто снилось,
что он снова и снова сдает экзамен, и сны эти были одними из приятнейших.
Проснувшись, он без труда мог вспомнить все вопросы, которые достались ему
в том далеком жарком июне. Все предыдущие месяцы он посвятил усердной
подготовке, капля по капле наполняя свою голову дистиллированным знанием, и
накануне первого экзамена (староанглийские тексты) голова его была полна до
краев. В последующие десять дней он по утрам вносил свой драгоценный сосуд
в экзаменационный зал и отливал потребное количество на бумажные страницы.
День ото дня уровень знаний снижался, и на десятый день чаша опустела.
Спустя годы он вновь пытался напитать свой мозг, однако без особого успеха.
Отсутствовала цель, великий Выбор, который мог мобилизовать всю силу его
знаний, и теперь по мере их накопления голова начинала давать течь.
Филипп Лоу отличался неподдельной любовью к литературе во всех ее
многообразных проявлениях. Его радовали и "Беовульф", и Вирджиния Вулф, и в
те редкие минуты, когда под рукой не оказывалось более достойных образцов
печатного слова, он внимательно прочитывал надписи на пакетах с кукурузными
хлопьями, мелкий шрифт на железнодорожных билетах и рекламный текст на
почтовых марках. Этот всеядный энтузиазм помешал ему обосноваться в своей
собственной "области" и заняться ее разработкой. Начинал он с изучения
Джейн Остен, но с тех пор не раз переключал свое внимание на такие
разнообразные темы, как средневековые проповеди, циклы сонетов времен
королевы Елизаветы, героическая трагедия Реставрации, инвективы 18 века,
романы Элизабет Браунинг и предпосылки театра абсурда в пьесах Бернарда
Шоу. Но ни одно из этих начинаний не было доведено до конца. Стоило ему
подобрать предварительную библиографию, как внимание его отвлекалось на
нечто совсем иное и по-новому интересное. Он сновал между стеллажами
английской литературы, как ребенок в магазине игрушек, не желая выбрать
одно в ущерб другому, и в конце концов вышел оттуда с пустыми руками.
В одном деле Филипп был признан непререкаемым авторитетом - правда,
лишь в стенах своей кафедры. Ему не было равных во время экзаменационной
сессии. Он был педантичен, дотошен, строг и, конечно, справедлив. Да и кто
кроме него мог поставить такую тонкую оценку, как 4+/4+?+, будучи
совершенно в ней уверенным и способным обосновать ее с неопровержимой
убедительностью? На заседаниях кафедры, посвященных обсуждению
экзаменационных билетов, коллеги опасались его зоркого взгляда, разом
замечавшего неоднозначные заголовки, прошлогодние темы, любой досадный
недосмотр, позволявший студентам подогнать один ответ под два вопроса.