"Анатолий Логинов. Три миниатюры с прологом и эпилогом ("Мир царя Михаила" #1) " - читать интересную книгу автора

пускали и у нас всю русскую промышленность давили. Вот тебе и повод для
купцов и промышленников недовольными быть. Благородные, как ты говоришь... ,
а кому охота в пристяжных ходить? Именно так и обстояло дело последние
предвоенные годы. Ведь мы все больше и больше на положение какой-нибудь
Бельгии скатывались. Вроде и самостоятельные, а все у кайзера спрашивать
надо.
- Погоди-ка,- докуривший свою самокрутку Георгий привстал,
прислушиваясь.
- Что, услышал что-то? - спросил, нервно и глубоко затягиваясь,
Алексей. Дотянув в два вздоха оставшуюся часть самокрутки и поспешно бросив
окурок под сапог, он приподнялся к пулемету и открыл заслонку бойницы.
- По ходу банка стуканула, - сказал Григорий и потянулся к висящему над
входом на крючке сигнальному пистолету с осветительной ракетой.
- Не надо, не трать ракет! Я слышу, в районе шестого колышка!- крикнул
Алексей и, доразвернув пулемет, дал две короткие очереди по заранее
пристрелянным ориентирам. В ответ раздалось несколько винтовочных и
автоматных очередей, где-то неподалеку от капонира рванул 'мильс'. Только
английская 'ананаска' рвалась с таким противным звуком и жужжанием осколков.
Русские и немецкие гранаты рвались более глухо, да и осколки у них не
жужжали, а свистели.
'Точно бриты 'оранжевых' снабжают, правильно отец Афанасий говорил,'-
подумал, Алексей и обернувшись, увидел как падает Григорий, из горла
которого фонтанчиком бьет кровь. 'Осколок рикошетом', - мелькнуло в голове
Алексея, но тут ему стало не до этого. Прикрывая отход засветившейся
штурм-группы, по окопам Гвардии Возрождения ударили тяжелые
девятисантиметровые гранатометы. Успев прикрыть заслонку, Алексей прижался к
боковой стенке капонира, моля Бога, чтобы осколки не влетели в капонир
сзади.
Огневой бой неспешно разгорался над равниной, на очередь 'оранжевых'
гранатометных и пушечных выстрелов имевшие мало боеприпасов гвардейские
орудия отвечали несколькими снарядами. Но лучшая выучка гвардейских
артиллеристов сказывалась, постепенно 'оранжевые' орудия и гранатометы
замолкали, или подавленные, или решив не рисковать. Второе, как показалось
Алексею было более вероятным, тем более что и штурм-группа скорее всего уже
отошла на нейтралку и где-то там, среди мешанины воронок, останков,
сгоревших броневиков и укрывалась, ожидая, пока все утихомирится. По крайней
мере, так поступил бы сам Алексей, имевший за плечами кроме двух лет
юнкерского училища еще и годовой опыт этой проклятой войны всех против всех.
Алексей печально усмехнулся, посмотрев на уже застывшее, перевалившееся
через порог, тело Григория. Вот и все, очередной напарник отправился туда
'где несть ни радости, ни печали, а токмо жизнь вечная'.
Еще печальней его улыбка стала, когда он вспомнил свои мысли года
полтора назад. Придурок малолетний, как говаривал Григорий, вечная ему
память.
Как он радовался, что Михаил II отрекся, как ждал, что наконец-то в
стране наступит желанный порядок и счастье. Впрочем, так думал не он один.
Всем уже давно надоел и сам государь император и его политика, всемогущество
третьей его императорского величества канцелярии, жандармы и корпус охраны,
постоянные кризисы в экономике и засилье немцев, скупающих все самое
вкусное, завалившее всю страну своими товарами. Ему, как будущему военному