"Надежда Лохвицкая. Собака (Рассказ незнакомки)" - читать интересную книгу автора

уж очень она как-то выразительно глядела - она не далась. Помахала хвостом и
отошла в угол. И все смотрит. - Покормить бы ее, - говорю Капитолине. Та
поворчала, что, мол, и на людей теперь не хватает, однако, принесла хлеба.
Бросила собаке - та не берет.
- Вы ее все-таки выгоните! - говорю я. - Она какая-то странная.
Больная, что ли. Капитолина распахнула двери. Собака выбежала. Мы потом
вспоминали, что ни разу не дала она до себя дотронуться, и не лаяла, и не
ела. Только видели мы ее. В этот день явился Гарри.
Вид у него был ужасный, измотавшийся вконец. Глаза налитые, красные,
лицо обтянуто, землистое. Вошел, еле поздоровался.
Сердце у меня билось отчаянно. Надо было начинать последний разговор.
Гарри захлопнул дверь. Ужасно он нервничал. Что-то, видно, с ним
стряслось, либо перехватил кокаину.
- Гарри, - решилась я. - Нам надо серьезно поговорить.
- Подождите, - перебил он рассеянно. - Какое сегодня число? - Двадцать
седьмое.
- Двадцать седьмое! Двадцать седьмое! - с отчаянием пробормотал он.
Что его поразило - не знаю, но этот возглас его "двадцать седьмое"
заставил меня запомнить это число, что впоследствии оказалось для меня очень
важным.
- Это откуда? - вдруг крикнул он. Я обернулась: забившись в угол
комнаты, сидела собака. Она вся вытянулась, поджалась. Смотрела в упор на
Гарри. Так смотрела, точно вся ушла, всей силой в свои глаза.
- Гоните ее вон! - закричал Гарри. Он как-то даже чересчур испугался.
Кинулся к двери, распахнул дверь. Собака стала медленно отступать, все не
сводя глаз с Гарри. Она чуть-чуть оскалилась, и шерсть у нее на спине встала
дыбом. Он захлопнул за нею двери.
- Гарри! - снова начала я. - Я вижу, что вы расстроены, но разговора
нашего откладывать все же не могу.
Он поднял голову, взглянул на меня, и вдруг все лицо его перекосилось
от ужаса. И вот, вижу, смотрит он не на меня, а дальше, куда-то в стену за
мной. Я обернулась: там за окном, поставив обе лапы на низкий подоконник,
стояла рыжая собака. Она быстро спрыгнула, - может быть, вспугнутая моим
движением. Но я успела увидеть ее оскаленную морду, настороженную,
вытянувшуюся вперед, и шерсть, вздыбленную за ушами, и эти страшные глаза,
уставленные на Гарри.
- Вон! - кричал Гарри. - Вон ее отсюда! Гоните вон!
Он весь дрожал, бросился в переднюю и закрыл дверь на засов. - Что же
это за ужас! - повторял он. Я чувствовала, что сама вся дрожу, и руки у меня
холодеют. И понимала, что делается что-то страшное, что надо бы как-то
успокоить и его, и себя, что момент выбран плохой, но почему-то не могла
остановиться и упрямо, торопливо заговорила:
- Я приняла решение, Гарри.
Он зажег спичку дрожащей рукой, закурил:
- Вот как! - и осклабился злобно. - Очень интересно.
- Я ухожу. Я еду к тетке.
- Это почему?
- Лучше не спрашивайте.
У него все лицо задергалось.
- А если я вас не пущу?