"Пауль Локамп. Есть время жить 1 часть " - читать интересную книгу автора

катил джип. Мы сбросили скорость и, не доезжая метров тридцать,
остановились, повинуясь жесту одного из них. Медленно, без резких движений,
вышли из машины; один из военных, в темных очках и замотанный в шахидку,
приглашающе махнул рукой. Деваться некуда - надо идти, разговоры
разговаривать. Когда на тебя смотрят четыре ствола, спешить опасно для
гардероба; таких дырок можно нахватать - не обрадуешься.
Когда этот здоровяк с майорским погоном (прим.) на камуфляже назвал
меня по имени и с радостным криком полез обниматься, я подумал - все,
задушит к чертовой бабушке. Стоявший рядом Айвар занервничал, но выручать,
слава Богу, не полез, да и куда тут дернешься?! Я снял с напавшего очки -
Миндаугас Купрявичус!
- Минде, черт здоровый, задушишь!
- Робби, лосяра ты эдакий, живой! Ты откуда здесь взялся-то, ты же
вроде в Россию уезжал, ребята говорили - в Москве обосновался!
- Москва - не мой город, не прижился, - я повел плечами. - Ты мне кости
чуть не сломал, медведь здоровый! Как сам-то, как Ромашка (прим.) твоя,
дети? Я слышал, ты в Афгане вроде служил, вернулся?
- Оттарабанил там три 'миса' (прим.) и вернулся, - на его физиономии
расплылась широкая улыбка. - И прикинь, идем, никого не трогаем, а тут вы!
Ну, про 'идем и никого не трогаем' он наверняка приврал - поди,
стреляли во все, что движется.
С Миндаугасом Купрявичусом мы познакомились давно, году эдак в
девяносто четвертом, когда я, отслужив положенный год, остался на
сверхсрочную, а он попал в нашу роту свежеиспеченным лейтенантом, с одной
звездой (прим.) и горящими энергией глазами. Черноволосый и кареглазый,
невысокого роста, он больше походил на южанина, чем на чистокровного
литовца. Мы быстро подружились и почти год тянули армейскую лямку вместе.
Потом его перевели в другой батальон, куда он перетащил и меня. Отслужив два
года, Миндаугас получил свою вторую звезду, которую у него отобрали через
месяц, разжаловав в лейтенанты. А в виде дополнительного наказания отправили
служить в заброшенный учебный центр. Я, также получив свое, плюнул, написал
рапорт и ушел в запас. За что разжаловали? Так года-то какие были, девяносто
пятый, в Чечне шла война, и по бывшим союзным республикам мотались
вербовщики, предлагая послужить под зеленым знаменем ислама. Сунулись и в
наш батальон, где дежурный, недолго думая и зная наш характер, посоветовал
обратиться 'к этим двум, они объяснят'. Вербовщик (кстати, по документам он
оказался русским) сдуру и обратился. Немного ошалев от предложения, мы его
долго и аккуратно, можно сказать, с огоньком, били, неосмотрительно устроив
экзекуцию рядом с расположением части, где нас и замела военная полиция. Про
вербовку доказать ничего не удалось, нас обвинили в банальной драке, и дело
закончилось клизмой с патефонными иголками и потерянными звездами.
Устроившись на капоте джипа, мы закурили и начали делиться невеселыми
новостями.
- Прикинь, прошло всего четыре дня! Четыре! Потом, прикинь, мне понятно
стало, что всем на всех насрать, каждый за себя, - Миндаугас устало потер
глаза и полез за следующей сигаретой. - Ты, Робби, прикинь - начальство
закрылось в учебке, гражданских побоку и сами мародерить начали, магазины в
округе потрошить и склады. На патрулирование ездить перестали, даже патронов
нам не выдавали - мол, мало осталось. А сами выдвинули две роты в Гирайте и
захватили патронный завод, там теперь постоянно около роты охраны находится.