"А.Локерман. Новый способ ловить медведей " - читать интересную книгу автора

поинтересовался я.
- Лето было урожайное, и ягода и орех, - он сейчас сытый, смирный. На
человека, случается, только шатун нападает, который за лето не отъелся,
берлоги себе не припас, - Феопалыч пристально посмотрел вверх.
Борис разгреб костер. Он вспыхнул с новой силой. Стало видно, что
крайняя, чуть нависающая над обрывом лиственница сильно раскачивается.
- Балует! - благодушно сказал Феопалыч. - Последние денечки догуливает,
скоро в берлогу ляжет, еще по черностопу, а если какой замешкается - снег
выпадет, - тогда комедь на него смотреть. Прыжки саженные делает через
кусты, через бурелом! Целый день, как заяц, петляет, прыгает, запутывает
след - берлогу скрыть хочет, а когда...
Феопалыч не договорил. Снова упал камень, и хорканье стало отчетливо
слышно. Должно быть, склонился над краем скалы любопытный лесной хозяин.
- Пужнуть его надо, а то покою не даст!
- Выстрелить? - Борис вскочил. Ему очень хотелось поохотиться на такую
дичь; за все лето ни разу не удалось: то времени не было, то не было
медведя, а теперь есть и то и другое!
- Не достать его, к чему патроны тратить! - Феопалыч выхватил из костра
пылающее полено, побежал вдоль скалы, размахивая им, крича: - О-го-го! Я
тебя!..
Следом за ним разлетались искры. "Го-го-го!.." - повторяло эхо.
Раздался треск, посыпались камни.
Феопалыч бросил зачадившее полено в костер, оно вспыхнуло снова. Пока
догорали дрова, мы сидели прислушиваясь, а потом ушли в палатку, залезли в
спальные мешки, сверху прикрылись ватниками и плащами - под утро, когда
камни станут седыми от инея, жарко не будет. Оба наши ружья повесили на
стойку у выхода из палатки.
Было тихо-тихо.
- Можно ночевать, теперь, поди, не вернется, - решил Феопалыч.
Помолчав, он добавил: - Бык это был!
- Какой бык? - переспросил Борис, зевая.
- Ну самец то есть. Один он. Самка, та со всем семейством ходит, сама
третья. А вот запрошлый год я на такую семейку невзначай натолкнулся: сама,
бык ейный, два маленьких да два пестуна - прошлогодние ее, лончаки
по-нашему. Что, думаю, делать? Молодь мне непременно нужно живой взять; их
для зоопарков берут и платят подходяще...
Глаза слипались, и я не услышал конца неторопливого рассказа.
Жюль Верн утверждал, что настоящий путешественник тот, чей желудок
сжимается и расширяется смотря по обстоятельствам, чьи ноги укорачиваются и
удлиняются смотря по длине случайного ложа, на котором он может в любой час
дня заснуть и в любой час ночи проснуться.
К сожалению, я не полностью отвечаю этим требованиям. Заснуть в любой
обстановке могу, а вот насчет того, чтобы проснуться, - дело хуже, даже
будильник не всегда помогает. Да что будильник! В эту ночь не одолел моей
сонливости и более громкий сигнал. Проспал я происшествие, вероятно
единственное в своем роде! Верней, не совсем проспал, но не понял, где сон,
где явь.
Помню оглушительный вой, как сирена, и сразу треск, будто лодка в щепки
о камни порога. Что-то холодное меня накрыло, мешало дышать, но окончательно
разбудил грохот выстрелов.