"А.Локерман. Как медведь геолога вылечил " - читать интересную книгу автора

можно, но нет, вижу - свод стоит крепко.
"Что?" - спрашиваю, а он только стонет, корчится. Лицо серое, как
карбид, пот льдинками блестит.
Попробовал я его приподнять, посадить поудобнее - куда там, еще хуже,
аж зубами заскрипел.
Сбегал я за помощью. Он, как отлежался немножко, сказал еле слышно:
"Током меня!.."
А какой может быть ток, когда его тут отродясь не было!
Попробовали понести - куда там, дотронуться не дает, скрючило всего,
даже на четвереньки встал, лбом да локтями в землю уперся, дрожит. Подложили
под него две доски, а то ведь мерзлота не шутит, совсем заколеть можно.
Подождали, может, лучше станет, да, видно, нет: ни сесть, ни лечь, места
себе не находит. Простонал: "Закурить!"
Зажгли папироску, в рот вставили. Он в три затяжки до мундштука
добрался, паленым запахло. Выплюнул он папиросу да как ойкнет! Даже от
такого малейшего движения его опять как током стебануло.
Наш моторист сказал:
"Аппендицит это, по себе знаю, тоже током било! Ну, и при простреле
бьет добре, сам испытал. Наверно, застудился он, пока жилу разыскивал. Да
что толковать - хрен редьки не слаще, все одно быстрей поднимать его надо".
Штрек у нас низкий, подступиться неловко; кое-как мы его до ствола
дотащили, да это все цветочки, а как дальше быть? Это только название -
разведочная шахта, а вроде колодца деревенского. Породу бадьей таскаем и
сами в ней ездим - одной ногой стоишь, другой от стенок отталкиваешься.
Руками за трос так держишься, что сквозь рукавицы на ладонях синие следы
остаются. А он не только стоять да отталкиваться, пошевельнуться не может!
"Сергей, говорю, посадим мы тебя в бадью, привяжем, а Боря, он легкий,
одной ногой станет, направлять будет".
"Скорей только, - простонал Сергей, - лечь бы, никаких сил нет!"
Бадья узкая, а он в ватных штанах, да в брезентовых, - никак не
поместишь. Пока примерялись, он от боли сознания лишился. Ртом воздух
хватал, как рыба на берегу. Тогда придумали по-другому. Положили его на
доску и прямо-таки прибинтовали к ней - с себя рубашки поснимали. Сверху еще
брезентом запеленали и веревкой от головы до ног оплели. Ноги с доской
вместе в бадью всунули, другой конец доски к тросу привязали. Так и
поднимали! Он глаз от боли открыть не мог, губы закусил, пот ручьем. Борис
его придерживал и от стенок оберегал - раскачивается бадья, как колокол. Я
на воротке командовал... Ох и длинными мне тридцать метров подъема
показались!..
Когда уложили в постель, трясти его начало, будто приступ малярии.
Теперь мало кто про эту болезнь и помнит, изжили ее, но я не забуду - шесть
лет трясло через день как по часам.
Спрашиваю: "Где самая боль?"
Показал он по всему животу, да и бока охватил, пойми тут!
Борис - парень смышленый, студент-заочник - в справочник полез,
вычитал: если прострел, по-научному "люмбаго" то надо тепло, горячий песок
на поясницу, а если аппендицит, так наоборот - холод, пузырь со льдом. Льда
у нас там и летом хватает, да как решить? От таких решений немало уже нашего
брата на разведках загнулось!
Но теперь, думаю, время не то, надо использовать все возможности!