"Олаф Бьорн Локнит. Полуночная гроза (Часть 2) " - читать интересную книгу автора

пронзительно взвизгнула и прыгнула с седла, сжимая в руке кинжал.
Он не ожидал подобной коварной выходки, выронил меч, упал и мы лихо
покатились по снегу, взаимно стараясь задушить или еще как-то покалечить
противника. В лицо мне пахнуло чем-то тошнотворно-кислым, и я едва не
раскашлялась. Этот мерзавец удачно заехал мне кулаком по ребрам, так что я
охнула и на миг задохнулась, и намертво придавил к земле мою правую руку с
ножом. Наплевать, я и левой справлюсь.
Все, что мне требовалось - стряхнуть рукавицу и сильно согнуть пальцы.
Из подушечек с готовностью выскочили пять острейших крючков светло-желтого
цвета. Вот и подтверждение моему прозвищу "Бешеная кошка". У кошачьего
рода, как известно, очень опасные когти, и загнанная в угол кошка дерется
до последнего...
Он хрипло булькнул, задергался и остался лежать с разодранным горлом,
из которого толчками хлестала яркая кровь, так и не сообразив, чем это я
его ударила. А я с трудом отползла в сторону, захватила пригоршню снега и
прижала ко лбу. Снег таял и тек между пальцами мелкими теплыми струйками.
Раненая нога противно ныла. Где-то неподалеку прятался третий нападавший.
Сейчас я смахивала на отличную мишень, но даже это обстоятельство не могло
заставить меня встать. Я захватила новую пригоршню снега и, плохо
соображая, что делаю, принялась лихорадочно оттирать россыпь пятен крови на
светлой шерсти овчинного полушубка.
Мгновения шли, никто не стрелял. Убежавший Броуги вернулся и
растерянно топтался неподалеку, Обормот сгинул неведомо куда. Затем
заиндевевшие ветки елей качнулись, уронив блеснувший на заходящем солнце
снег, и на опушке появилась собака. Большая, поджарая и длиннолапая собака
темно-серого цвета с черной полосой вдоль хребта. Острые уши животного
стояли торчком, морда медленно поворачивалась туда-сюда - зверь пристально
обозревал представшее зрелище. Броуги испуганно захрипел и попятился.
Я запоздало сообразила, что это не собака. Волк. Только этого мне еще
недоставало. До меча я добраться не успею, арбалет валяется неподалеку
(только стрелы остались в мешке, болтающемся на седле лошади...), а кинжал
против эдакой зверюги почти что бесполезен. Да и мои когти, пожалуй, тоже.
С какой радости его сюда принесло, волки же днем вроде не охотятся? Или он
примчался на шум?
Зверь постоял еще несколько мгновений, затем еле слышно рыкнул,
повернулся и ушел. Просто ушел, точно не обнаружил ничего стоящего
внимания. Я перевела дыхание, пошевелила раненой ногой и осторожно
попыталась встать. Броуги заметил мое трепыхание, поколебался и подошел
поближе. Ухватившись за его уздечку, я сумела подняться на ноги и выяснила,
что даже могу идти, только медленно и все время припадая набок.
Я доковыляла до убитого мной грабителя и принялась ожесточенно дергать
засевший в его голове клинок. После пятого или десятого рывка меч снова
оказался у меня в руках. Я тщательно вытерла его о снег, убедилась, что на
узком блестящем лезвии с еле заметной волнообразной чеканкой не появилось
новых зазубрин и сунула в ножны. Подобрала арбалет и снова повесила на
седло. Со стрельбой у меня всегда были трудности. Метать ножи - это
пожалуйста, а на тщательное прицеливание из лука или арбалета у меня
терпения не хватает. И вообще, надо бы поскорее отправляться в деревню,
пока не начало темнеть. Но, прежде чем уехать, я должна была сделать еще
одну вещь - дойти до опушки и увидеть кое-что собственными глазами.