"Наталья Ломаченкова. Переиграть время" - читать интересную книгу автора

делаете?! Разве так надо чествовать того, кто рисковал ради вас жизнью?!.
Разве так?!..
Но я молчу. И молчит Онезорг, подходя к повозке, запряженной все той же
лошадью.
- Дядя Рудольф!
Все оборачиваются. Люди расступаются, пропуская маленькую девочку,
вырвавшуюся из рук матери - ту самую, что так испугалась немца. Ту самую,
что плакала там, под завалом, рядом с готовой взорваться в любой момент
миной.
У нее в руках наспех сплетенный венок из полевых одуванчиков.
Она останавливается прямо перед замершим мужчиной, внимательно
рассматривает его, словно решая, действительно ли я говорила правду. Потом
командует:
- Наклонись!
Все затаили дыхание, когда Онезорг медленно садится на корточки, и
ребенок торжественно надевает венок ему на голову.
Рудольф распрямляется, легко подхватывает девочку на руки, и она визжит
от удовольствия, обхватив его за шею. И я впервые вижу на его глазах слезы.
Это словно срывает плотину.
Первыми бросились вперед женщины, и так слишком долго сдерживавшие
чувства. Затем мужчины - пересилить себя и протянуть руку врагу. Бывшему
врагу, который теперь стал другом. Воздух звенел и искрился, а я стояла чуть
поодаль, запрокинув голову к ослепительно чистому небу. Но слезы все равно
вытекали из глаз и скатывались по щекам - от радости, этой бьющей ключом
радости единства. Радости жить.
Через час, когда повозка мирно стучала колесами по направлению к нашему
поселку, я лежала на спине, подложив под голову связку сена, любовалась
цветущими повсюду в поле одуванчиками и слушала ровное дыхание устроившегося
неподалеку Онезорга.
В деревне нас уже ждали встревоженные донельзя Демин с Погодиной. И
кем-то наконец исправленная машина, которая должна была довезти нас до
следующего пункта.
Следующей мины.

К месту назначения приехали, только когда уже начинало темнеть. Конечно
же ни о каком разминировании речь и не шла, несмотря на пару замечаний
Демина, что все-таки... Мой ответ был категоричное "нет". И видимо таким
тоном, что даже Онезорг не рискнул возражать. А может просто не хотел. Не
думаю, что за одну ночь, именно в эту самую ночь, что-нибудь случится. Я
отличалась довольно крупной невезучестью, но все же не настолько.
Пока что всю нашу группу расквартировали в одной комнате с одной
кроватью, мотивируя это тем, что все места либо заняты, либо находятся в
совсем неподобающем состоянии. Что может быть еще более неподобающим, не
знаю, но раз из штаба никаких дополнительных указаний не поступало, значит
им все было известно. Пришлось стиснуть зубы и согласиться.
К счастью, военные люди есть военные люди. Никаких жалоб не поступало.
После недолгих препираний, где я вновь воспользовалась своим голосом
старшей, было решено оставить кровать Неле, ибо двое человек на ней просто
физически не помещались.
В ответ на ее робкое: "Ольга, ты же совсем замерзнешь", с иронической