"Джек Лондон. Бурый волк (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

человека, который уже распрощался и уходит.
Уловив перемену в его голосе, Волк быстро поднял голову и
стремительно вскочил на ноги, когда увидел, что Медж и Миллер, прощаясь,
пожимают друг другу руки. Он поднялся на задние лапы и, упершись передними
в Медж, стал лизать руку Скиффа Миллера. Когда же Скифф протянул руку
Уолту, Волк снова повторил то же самое: уперся передними лапами в Уолта и
лизал руки им обоим.
- Да, сказать по правде, невесело обернулась для меня эта прогулочка,
- заметил Скифф Миллер и медленно пошел прочь по тропинке.
Он успел отойти шагов на двадцать. Волк, не двигаясь, глядел ему
вслед, напряженно застыв, словно ждал, что человек вот-вот повернется и
пойдет обратно. Вдруг он с глухим жалобным визгом стремительно бросился за
Миллером, нагнал его, любовно и бережно схватил за руку и мягко попытался
остановить.
Увидев, что это ему не удается, Волк бросился обратно к сидевшему на
пне Уолту Ирвину, схватил его за рукав и тоже безуспешно пытался увлечь
его вслед за удаляющимся человеком.
Смятение Волка явно возрастало. Ему хотелось быть и там и здесь, в
двух местах одновременно, и с прежним своим хозяином и с новым, а
расстояние между ними неуклонно увеличивалось. Он в возбуждении метался,
делая короткие нервные скачки, бросаясь то к одному, то к другому в
мучительной нерешительности, не зная, что ему делать, желая быть с обоими
и не будучи в состоянии выбрать. Он отрывисто и пронзительно взвизгивал,
дышал часто и бурно. Вдруг он уселся, поднял нос кверху, и пасть его
начала судорожно открываться и закрываться, с каждым разом разеваясь все
шире. Одновременно судорога стала все сильнее сводить ему глотку. Пришли в
действие и его голосовые связки. Сначала почти ничего не было слышно -
казалось, просто дыхание с шумом вырывается из его груди, а затем раздался
низкий грудной звук, самый низкий, какой когда-либо приходилось слышать
человеческому уху. Все это было своеобразной подготовкой к вою.
Но в тот самый момент, когда он, казалось, вот-вот должен был завыть
во всю глотку, широко раскрытая пасть захлопнулась, судороги прекратились,
и пес долгим, пристальным взглядом посмотрел вслед уходящему человеку.
Потом повернул голову и таким же пристальным взглядом поглядел на Уолта.
Этот молящий взгляд остался без ответа. Пес не дождался ни слова, ни
знака, ему ничем не намекнули, не подсказали, как поступить.
Он опять поглядел вперед и, увидев, что его старый хозяин
приближается к повороту тропинки, снова пришел в смятение. Он с визгом
вскочил на ноги и вдруг, словно осененный внезапной мыслью, устремился к
Медж. Теперь, когда оба хозяина от него отступились, вся надежда была на
нее. Он уткнулся мордой в колени хозяйке, стал тыкаться носом ей в руку -
это был его обычный прием, когда он чего-нибудь просил. Затем он попятился
и, шаловливо изгибая все туловище, стал подскакивать и топтаться на месте,
скребя передними лапами по земле, стараясь всем своим телом, от молящих
глаз и прижатых к спине ушей до умильно помахивающего хвоста, выразить то,
чем он был полон, ту мысль, которую он не мог высказать словами.
Но и это он вскоре бросил. Холодность этих людей, которые до сих пор
никогда не относились к нему холодно, подавляла его. Он не мог добиться от
них никакого отклика, никакой помощи. Они не замечали его. Они точно
умерли.