"Джек Лондон. Красное божество (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

тело, чтобы зажарить и съесть. Тогда Бэссет еще не понимал их языка, если
можно называть языком те грубые звуки, при помощи которых дикари
изъяснялись, но он вполне понял суть их спора, особенно, когда эти
обезьяноподобные люди стали бесцеремонно щупать его, словно он был тушей в
мясной лавке.
Балатте, вероятно, пришлось бы уступить свою добычу, если бы не
произошло следующее событие: один из мужчин, с интересом разглядывавший
заряженное ружье Бэссета, ухитрился взвести и нажать курок. При отдаче
дикарь получил удар прикладом в живот, и в то же время заряд дроби разнес
вдребезги голову одного из участников прений. Даже Балатта бросилась
бежать вместе с остальными. Бэссет успел забрать ружье раньше, чем они
вернулись, хотя его сознание уже подернулось пеленой наступившего приступа
лихорадки. Когда дикари снова столпились около Бэссета, несмотря на то,
что его трясло от озноба, а глаза слезились, он напряг волю и сумел
внушить им страх при помощи простых чудес - часов, компаса, зажигательного
стекла и спичек. В заключение Бэссет торжественно и внушительно застрелил
из ружья бегущего поросенка и тотчас потерял сознание.
Бэссет напряг мускулы рук, проверяя, сколько осталось у него сил, и
медленно, с трудом поднялся на ноги. Он был необычайно истощен, но все же
ни разу за долгие месяцы болезни он не чувствовал себя таким крепким, как
сейчас. Бэссет боялся рецидивов, уже не раз повторявшихся. Без всяких
медикаментов, даже без хины, он до сих пор выдерживал натиск самой
страшной тропической лихорадки. Но насколько у него хватит сил, чтобы и
дальше бороться с ней? Этот вопрос все время терзал его. Бэссет, как
истинный ученый, не мог разрешить себе умереть, так и не узнав тайны
странного звука.
Опираясь на палку, он побрел к священной хижине, где во мраке царили
Нгурн и Смерть. Эта хижина была для Бэссета такой же темной и зловещей,
как и сами джунгли. Но там сидел словоохотливый, старый Нгурн, его
приятель и собеседник, который с удовольствием спорил и разглагольствовал
среди пепла смерти. В дыму и копоти неторопливо поворачивал человеческие
головы, подвешенные к черным балкам. В те часы своей болезни, когда
сознание не покидало Бэссета, он усвоил примитивный по мысли, но трудный
по форме язык племени Балатты, Нгурна и Гигна - глуповатого молодого вождя
с яйцевидной головой, который подчинялся старику (ходил слух, что юноша
был его сыном).
- Будет ли Красное Божество говорить сегодня? - спросил Бэссет.
К этому времени он так привык к жуткому занятию Нгурна, что даже
проникся интересом к процессу копчения человеческих голов.
Взглядом знатока Нгурн посмотрел на голову, которую обрабатывал.
- Не раньше чем через десять дней я смогу сказать, что она готова, -
проговорил он, - никто еще не коптил таких голов.
Бэссет мысленно усмехнулся, поняв, что старик избегает разговора о
таинственном Божестве. Это повторялось изо дня в день. Ни сам Нгурн, ни
люди его племени ни разу не обмолвились ни единым словом о физической
природе Красного Божества, а божество непременно должно было обладать
физической оболочкой, чтобы издавать такой удивительный звук. Дикари
называли божество Красным, но Бэссет не думал, что этот эпитет
характеризовал лишь его окраску. Кроваво-красными были его деяния, как
понял Бэссет из неясных намеков. Нгурн сообщил ему, что Красный - не