"Джек Лондон. Безумие Джона Харнеда (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

выходит на борьбу со свирепым быком. И убивает он это огромное животное
шпагой, гибкой шпагой, одним ударом - вот так! - в самое сердце. Это
замечательно! Сердце бьется сильнее, когда видишь такое зрелище: небольшой
человек против огромного зверя, покрытая песком широкая арена, тысячи
людей смотрят, затаив дыхание. Зверь бросается на человека, а человек
стоит неподвижно, как статуя. Он не знает страха, не отступает, а в руке у
него гибкая шпага, она серебром сверкает на солнце. Все ближе и ближе
надвигаются страшные острые рога, а человек все так же недвижим. И вдруг -
шпага блеснула в воздухе, вонзилась по рукоятку прямо в сердце! Бык,
мертвый, падает на песок, а человек невредим! Как это великолепно! Вот где
подлинная храбрость. Право, я способна влюбиться в тореадора. А ваш боксер
- просто двуногий зверь, первобытное существо, дикарь, маньяк, который
принимает град ударов по своей глупой образине и доволен. Нет, едем в
Кито, и я покажу вам настоящий спорт, спорт бесстрашных мужчин: тореадор
против быка.
И Джон Харнед поехал в Кито, но не для того, чтобы увидеть бой быков,
а для того, чтобы не расставаться с Марией Валенсуэлой. Этот американец,
настоящий великан, был шире в плечах, чем мы, эквадорцы, выше ростом,
массивнее. И, пожалуй, даже крупнее большинства людей своей расы. Глаза у
него были голубые, но мне приходилось видеть, как они в иные минуты
становились серыми и холодными, как сталь. Черты лица крупные, не такие
тонкие, как у нас, а подбородок очень энергичный. Лицо гладко выбрито, как
у священника. Не понимаю, с какой стати мужчине стыдиться растительности
на своем лице?! Разве не бог создал его таким? Да, я верую в бога. Я не
язычник, как многие из вас, англичан. Господь милостив, он сотворил меня
эквадорцем и дал мне десять тысяч рабов. И после смерти я пойду к своему
господу. Священники говорят правду...
Итак, я хотел вам рассказать о Джоне Харнеде. Он поражал своей
сдержанностью. Говорил всегда тихо и никогда при этом не размахивал
руками. Можно было подумать, что у него в груди не сердце, а кусок льда.
Однако, видно, в крови у него было все-таки немного жару, раз он поехал за
Марией Валенсуэлой в Кито. И хотя говорил он тихо и не размахивал руками,
в нем, как вы сами увидите, таился настоящий зверь, глупый и свирепый
дикарь тех времен, когда человеку одеждой служили звериные шкуры и жил он
в пещерах, в соседстве с медведями и волками.
Луис Сервальос - мой друг, достойнейший из эквадорцев. У него три
плантации какао в Наранхито и Чобо, а в Милагро - сахарная. Он владеет
большими гациендами в Амбато и Латакунге и состоит пайщиком Компании по
разработке нефти на побережье. Он потратил много денег на каучуковые
насаждения. Луис - человек современного типа, не хуже янки: такой же
делец, как они. Денег у него куча, но они вложены в разные предприятия, и
ему всегда нужны новые капиталы для поддержания этих предприятий, да и для
новых сделок. Луис везде побывал и все видел. В юности он учился в
американской военной академии, которую вы называете "Вест Пойнт". Но там у
него вышли неприятности, и пришлось уйти. Он не терпит американцев.
Луису Сервальосу очень нравилась Мария Валенсуэла, его
соотечественница. Притом ему нужны были ее деньги для новых предприятий и
для его золотых приисков в Восточном Эквадоре, где живут индейцы, которые
раскрашивают себе лица. А я друг Луиса и был бы рад, если бы он женился на
моей кузине. Кроме того, я вложил изрядную часть моего капитала в его