"Джек Лондон. Берцовые кости (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Ахуна имел при себе нечто вроде бутылки из кокосового ореха, плотно
закупоренной; в ней был китовый жир, вероятно, попавший на берег Лаканайи
лет за тридцать до этого. Изо рта он вынул непромокаемую спичечную
коробку, составленную из двух пустых ружейных патронов. Он зажег фитиль,
плававший в масле. Я осмотрелся - и меня постигло разочарование. Это был
не погребальный склеп, а просто труба из лавы, какие встречаются на всех
здешних островах.
Сунув мне в руку светильник, Ахуна предложил идти вперед,
предупредив, что путь будет длинный, но не очень. Путь оказался длиной по
крайней мере в милю, по моим соображениям, а иногда мне казалось - миль в
пять; дорога шла в гору. Когда наконец Ахуна остановил меня, я понял, что
мы близки к цели. Он стал тощими коленями на остроконечные глыбы лавы и
обхватил мои колени костлявыми руками. Свободную мою руку он положил себе
на голову и принялся воспевать дрожащим, надтреснутым голосом всех моих
предков и их высокие достоинства. Окончив, он промолвил:
"О том, что ты здесь увидишь, не рассказывай никому, ни Канау, ни
Хивилани. В Канау нет ни калли святости. Душа его полна сахаром и конскими
заводами. Я знаю, он продал плащ из перьев, который носил его дед,
английскому коллекционеру за восемь тысяч долларов и на другой же день
проиграл деньги на игре в поло между Мауи и Аахау. Хивилани, мать твоя,
полна святости. В ней слишком много святости. Она стареет, слабеет головою
и не в меру якшается с колдунами..."
"Хорошо, - ответил я. - Я никому не скажу. Если бы я рассказал, мне
пришлось бы еще раз поехать сюда. А я не хочу повторять путешествие. Найду
какую-нибудь другую прогулку. Этого я не стану больше проделывать!"
"Хорошо, - проговорил он и поднялся, отступив, чтобы я вошел первым.
И прибавил: - Твоя мать стара; я, как обещал, принесу ей кости ее матери и
ее деда. Довольно ей до самой смерти; если же я умру раньше ее, так ты
позаботься, чтобы все кости ее семьи были помещены в Королевский
Мавзолей".
Я осмотрел музеи на всех островах, - продолжал принц Акули, - и
должен сказать, что все их коллекции, собранные вместе, не могут
сравниться с тем, что я видел в погребальной пещере Лаканайи. Подумайте! У
нас недаром самая высокая и древняя родословная на островах. Здесь было
все, о чем я слыхал или мечтал, и многое, о чем я не имел представления.
Пещера была изумительная! Ахуна бормотал молитвы и меле, расхаживал
кругом, зажигал лампады с китовым жиром. Здесь лежали все наши гавайские
предки от начала гавайских времен, связки костей, бережно завернутые в
тапа; ну, точь-в-точь посылочное отделение почтовой конторы!
А какие предметы! Кахили от небольших кисточек, которыми отгоняют
мух, до царственных регалий, огромных, как похоронные плюмажи, с ручками
от полутора до пятнадцати футов длины. И какие ручки! Из дерева кауила,
инкрустированные перламутром или слоновой костью с искусством, вымершим
среди наших мастеров более ста лет назад! Это было королевское фамильное
хранилище. Впервые я тут увидел вещи, о которых раньше только слыхал, как,
например, пахоа, сделанные из китового уса, подвешиваемые за косички из
человеческих волос и носимые на груди только самыми высокими вождями!
Сколько тут было тапа и циновок самых редких и древних сортов,
плащей, леи, шлемов, совершенно бесценных, кроме совсем обветшавших, из
перьев самых редкостных птиц - мамо, иви, акакапе, иоо! Один плащ из