"Джек Лондон. Фома Гордеев (Статья)" - читать интересную книгу автора

узнай, какой в нем толк, какая от него может быть польза? И ежели видишь -
сильный, способный к делу человек, - пожалей, помоги ему. А ежели который
слабый, к делу не склонен - плюнь на него, пройди мимо. Так и знай -
который человек много жалуется на все, да охает, да стонет - грош ему
цена, не стоит он жалости, и никакой пользы ты ему не принесешь, ежели и
поможешь..."
Таков принцип откровенного и воинствующего торгашества,
провозглашенный между двумя рюмками водки. Но вот говорит Маякин,
вкрадчиво и без издевки:
"А кто есть нищий? Нищий есть человек, вынужденный судьбой напоминать
нам о Христе, он брат Христов, он колокол господень и звонит в жизни для
того, чтоб будить совесть нашу, тревожить сытость плоти человеческой... Он
стоит под окном и поет: "Христа ра-ади!" - и тем пением напоминает нам о
Христе, о святом его завете помогать ближнему... Но люди так жизнь свою
устроили, что по Христову учению совсем им невозможно поступать, и стал
для нас Иисус Христос совсем лишний. Не единожды, а, может, сто тысяч раз
отдавали мы его на распятие, но все не можем изгнать его из жизни, зане
братия его нищая поет на улицах имя его и напоминает нам о нем... И вот
ныне придумали мы: запереть нищих в дома такие особые и чтобы не ходили
они по улицам, не будили бы нашей совести".
Но Фома не приемлет ни то, ни другое. Его не обольстишь и не
обманешь. Душа его просит света. Ему необходим свет. И, горя негодованием,
он разыскивает смысл жизни. "Мысль его вдруг и без усилия обняла собой
всех этих маленьких людей, работающих тяжелую работу. Было странно - зачем
они живут? Какое удовольствие для них жить на земле? Все только работают
свою грязную, трудную работу, едят скверно, одеты плохо, пьянствуют...
Иному лет шестьдесят, а он все еще ломается наряду с молодыми парнями... И
все они представлялись Фоме большой кучей червей, которые копошатся на
земле только для того, чтоб поесть".
Фома настойчиво вопрошает жизнь. Он не может начать жить, не зная
смысла жизни, и тщетно ищет он этот смысл. "Я этак жить не могу... Я хочу
жить свободно... чтобы самому все знать", - возражает он, когда Маякин
уговаривает его вернуться и снова вести дело. Почему люди должны работать
на него? Быть рабами ему и деньгам его?
"Работа - еще не все для человека... - говорит он. - Это неверно, что
в трудах - оправдание... Которые люди не работают совсем ничего всю жизнь,
а живут они лучше трудящих... это как?.. А я какое оправдание имею? И все
люди, которые командуют, чем они оправдаются? Для чего жили? А я так
полагаю, что непременно всем надо твердо знать - для чего живешь?.. Неужто
затем человек рождается, чтобы поработать, денег зашибить, дом выстроить,
детей народить и - умереть? Нет, жизнь что-нибудь означает собой...
Человек родился, пожил и помер - зачем? Нужно сообразить - зачем живешь?
Толку нет в жизни нашей... Потом не ровно все - это сразу видно! Одни
богаты - на тысячу человек денег у себя имеют... и живут без дела...
другие - всю жизнь гнут спину на работе, а нет у них ни гроша..."
Но Фома может быть только разрушителем. Он не созидатель. Безотчетно
мятущийся пытливый дух его матери и проклятье торгашеского мира тяготеют
на нем, доводят его до дебоширства и сумасшествия. Он пьет не потому, что
ему приятен вкус вина. Продажные женщины, у которых он ищет удовлетворения
низменных склонностей, не привлекают его. Все это грязь и мерзость, но