"Черная Быль" - читать интересную книгу автора (Емельянов Андрей)

Глава 7. ЧУЖОЙ ЧЕЛОВЕК

“…выстрел тут же потонул в окружающем площадь белом мареве тумана. Мы развернулись и не сговариваясь побежали на платформу. Перепрыгивая через рельсы, мы вбежали по ступенькам на платформу и увидели, что немец лежит навзничь. В руке у него все еще был пистолет, сам сталкер лежал на боку, будто пристроившись поспать. Под ним натекла большая лужа крови и еще чего-то бурого, вероятно костей черепа и частиц мозга. В правом виске зияло входное отверстие. Тут я заметил, что пальцы немца немного запачканы мелом.

Мелок оказался в кармане комбинезона Зендера. А то, ради чего он брал мел, обнаружилось в нескольких шагах от тела, на небольшой металлической полоске вдоль края платформы. На ржавом металле белела надпись:

“Verzeihen Sie mich [1] ”

- Простим, не сомневайся, - пробормотал я.

Я обернулся к Черному, который стоял, склонив голову, над телом, и сказал:

- Нужно похоронить его.

- Зачем? – удивился он. – Уверен, он бы не захотел, чтобы его хоронили здесь.

- И все же надо. Это свинство, бросить товарища валяться как падаль на земле, чтобы любой проходящий мимо мутант обглодал его, - пояснил я.

- Нет времени, - ответил Черный. – Мы должны идти.

- Куда идти?! Ради чего?! – взорвался я. – Я не подписывался участвовать в твоих авантюрах! Надо было тогда не соглашаться идти с тобой, посмотрел бы я, как бы ты выбрался!

- Так чего же пошел? – спросил Черный тихим голосом.

Я осекся. Действительно, что меня понесло тогда, весной, идти за ним? И сейчас, за каким, спрашивается, хреном я поперся за ним в Пустошь? Ответа я не находил. Мы молчали, и каждый размышлял о своем. Наконец, я заговорил:

- Зендера жалко. Надо похоронить. Я потом не прощу себе.

- Брось разводить сопли! Жалко ему Зендера, понимаешь ли! Мне тоже жалко, однако я не развожу тут мелодраму! Не надо пафосных слов. Мы не будем…

Он вдруг замолк на полуслове. Откуда-то сверху послышался шорох. Мы машинально повернули головы и увидели, что на козырьке платформы, прямо над нами, сидело что-то. Что-то было огромным. В сумраке было видно, что у чего-то есть туловище, голова, какие-то подобия клешней. Потом существо стало разворачивать клешни, и мы увидели, что они соединялись с телом тонкой перепонкой.

Существо вдруг издало резкое верещание и прыгнуло. Прямо на меня. Оно оказалось таким тяжелым, что мои колени подломились, и я рухнул на асфальтовое покрытие платформы. Я разглядел, что на голове твари было подобие клюва, и это подобие очень уж целеустремленно тянулось к моему горлу.

Надо было что-то делать. Винтовка моя, естественно, валялась у тела Зендера, а Черный вряд ли станет стрелять, боясь зацепить меня. Поэтому действовать нужно было самому. Я отчаянно бил тварь кулаком по клюву, разбивая пальцы в кровь, а второй рукой пытался добраться до ножен на бедре, в которых был вложен тот самый натовский кинжал. Тварь верещала не переставая, и вскоре я чуть не оглох на оба уха от этого отвратительного визга. Наконец, я кое-как вытащил кинжал из ножен, ухватился, насколько это было возможно в моем положении, поудобней за рукоятку, и стал бить, бить и бить тварь лезвием по голове. Удары попадали в клюв, в роговые пластины на шее существа, однажды получилось попасть прямо в перепонку. К моему удивлению и сильному неудовольствию перепонка и не думала рваться, а лезвие просто отталкивалось упругой волной назад, так, что я несколько раз довольно чувствительно приложился локтем по асфальту.

Краем глаза я заметил, что Черный держит «Винторез» наизготовку, целясь в голову существа. Патроны у него наверняка бронебойные, так что твари не поздоровится. Ну, или мне не поздоровится, это уж как посмотреть.

Острый клюв твари вонзился в асфальт в то же самое место, где за мгновение до этого находилось мое плечо. Я решил ловить момент, и, пока тварь вытаскивала клюв из асфальта (а вошел в асфальт он достаточно глубоко), ударил кинжалом между двумя пластинами на шее сверху. Я ожидал, что кинжал глубоко войдет в кожу между пластинами, но не тут-то было. Лезвие с жалобным звоном наткнулось на пластину и сломалось. В руке у меня осталась одна лишь рукоятка. Я отшвырнул ее в сторону, и в этот момент Черный выстрелил.

Пуля пробила пластину на черепе твари и прошла через голову навылет, остановившись лишь в моем левом плече. Тварь заверещала от боли и на миг ослабила хватку. Мне этого хватило, чтобы выбраться из-под нее. Я отполз подальше, а Черный опустошил магазин в череп и шею существа. Тварь затихла и обмякла на платформе.

Я длинно и смачно с облегчением выругался. Черный подошел ко мне:

- Цел?

- Да, вроде цел, - ответил я, прижав руку к кровоточащей ране. Она оказалась неглубокой, да и пуля, как оказалось, прошла по касательной. Я промыл рану и забинтовал ее. Теперь можно было идти дальше.

- Что это, интересно, за птеродактиль такой? – задумчиво спросил Черный, подтолкнув тело существа ногой.

- Оно не похоже на костяков с железки.

- Ясное дело, - ответил Черный. – Они живут в разных районах Пустоши и вряд ли пересекаются. Хотя не знаю. Откуда нам знать, что мы не встретим костяков в поселке?

- Лучше не думать об этом раньше времени. Пойдем-ка, а то скоро, по-видимому, опять стемнеет. Черт знает что происходит тут с временем.

***

Тело Зендера положили под платформу и положили в небольшое углубление в земле. На углубление сверху положили бетонную плиту, валявшуюся неподалеку. На платформе над тем местом, где был похоронен немец, написали маркером (Черный сказал, что маркер водоустойчивый, поэтому надпись продержится долго): «Здесь, под платформой, лежит Зендер, наш немецкий друг. Спи спокойно, Зендер. Черный и Ворон».

Мы снова вышли на площадь, и я спросил:

- Куда теперь?

Черный показал налево:

- Вон туда. Видишь вон тот ржавый гараж? Вот туда нам и нужно. Тайник как раз в этом гараже. А за гаражом начинается дорога к озеру.

Площадь была маленькая и вплотную примыкала к станции. На площади валялись остовы ржавых машин, какие-то обломки, сломанные деревья. А еще тут было очень много аномалий. «Студень», «холодец», «карусели» всех видов, «комариные плеши» и другие аномалии. Но было тут еще что-то странное. В каком-то месте вдруг возникал непонятно откуда небольшой вихрь, закручивал сухие листья против часовой стрелки, а потом стихал. Я показал Черному на один из таких маленьких вихрей:

- Что это такое?

- Это «волчок», - ответил Черный, вдруг нахмурившись. – «Волчок» это очень плохо. Сама по себе аномалия не вредит живым организмам, попавшим в нее, разве что кое-какие неприятные ощущения, но есть у этой аномалии другое свойство. Очень неприятное, между прочим.

- Какое?

- «Волчок» считается предвестником «смерча».

Я присвистнул. «Смерч» считался одной из самых опасных аномалий Зоны. Можно, в принципе, провести параллели между ним и «каруселью», однако все же эти две аномалии абсолютно разные. «Смерч» действует постоянно, просто бывают периоды затишья, когда аномалия неподвижно висит на одном месте и почти не вращается, а есть периоды пробуждения, когда аномалия двигается по абсолютно хаотичной траектории, вращаясь с такой силой, что стирает все, что встречается ей, в порошок. После Выбросов «смерч» практически не меняет место своего обитания. Ну а в Пустоши Выбросы практически не ощущаются, а это значит, что местный «смерч» висит на одном месте уже много лет.

- Хорошо, если аномалия находится на одной из улиц, на которые нам сворачивать не надо, - сказал Черный. – А вот если она прямо на нашем пути…

- Неужели Ныряльщик в своей инструкции не рассказал тебе про «смерч»?

- Нет. Я уверен в этом. Видимо, когда он исследовал Пустошь, он не видел здесь «смерча». Иначе точно бы рассказал.

- Понятно, - протянул я. – Может, все же пойдем к тайнику?

- Да, пойдем, - согласился Черный.

На преодоление сорока метров площади нам потребовалось примерно полчаса. Уже почти совсем стемнело, когда мы вышли к ржавому гаражу из металлических листов. Двери были наглухо закрыты.

- Ну и что дальше?

- Тайник внутри. Сейчас мы попадем туда.

Черный ловко запрыгнул на крышу гаража. Она загрохотала под его ногами, и этот звук разорвал тишину Пустоши, как артиллерийская канонада на рассвете. Черный прошелся по крыше, затем опустился на одно колено и приподнял один квадрат металлической обшивки. Со скрежетом квадрат отдернулся и открыл достаточно вместительно отверстие в крыше, сквозь которое можно было попасть вовнутрь. Мы забрались туда, и Черный зажег небольшую керосиновую лампу, что висела на крючке на стене. Я увидел в дрожащем свете ряды полок по всем четырем стенам гаража. Тут были и винтовки, и пистолеты, и коробки с патронами, и консервы, и даже гитара. Мы набрали патронов для моего «Винтореза» и «Абакана» Черного, взяли несколько консервных банок и гитару, а потом вылезли наружу. Черный закрыл вход в тайник, мы спустились вниз, после чего решили устроить привал.

Разожгли небольшой костерок, поели консервов, потом Черный попросил:

- Сыграй что-нибудь. Только не сталкерские песни про хабар, а что-нибудь медленное и тягучее.

- Медленное и тягучее? – переспросил я. – Что ж, я знаю одну такую песню.

Я ловко настроил гитару, а потом начал играть:

Человек в пальто за моим окном

Смотрит как будто вдаль.

Человек за углом в темном пальто

Будет везде и всегда.

Человек в пальто за моим окном -

Это, видимо, новый мой враг,

Ведь любой другой чужой человек

Не пришел бы сюда просто так.

И если он поднимет глаза,

То в окно сквозь тюлевый дым

Он увидит портрет с лицом на стекле,

Где я только что был молодым.

Он увидит меня, он запомнит лицо,

Он узнает мой нервный взгляд,

И чужой человек в темном пальто

Не оставит меня просто так.

Я никогда не боялся людей,

Но этот чужой человек…

Чужой человек приходит ко мне,

Внимательно смотрит в глаза.

Он желает увидеть в них ужас и страх,

Но видит усталость и боль

Чужой человек влетает в окно,

Открывает мою постель

В надежде найти хоть малейший изъян

В чистых складках белья.

Но я не убийца и я не дурак,

Чтобы пачкать кровью свой след.

Чужой человек приходит ко мне,

Зажимает мне руки в тиски,

И я вижу, как жадно он пьет из меня

Остатки вина и тоски.

Чужой человек уходит назад,

За собой не оставив следа,

И я знаю, что этот чужой человек

Не вернется сюда никогда.

Я закончил песню и отложил гитару. Черный подумал и сказал:

- Хорошая песня. Неплохо поешь. А кто поет ее? Почему я ее ни разу не слышал?

- Потому не слышал, что этой песне уже тридцать лет. А пела ее очень старая советская рок-группа, «Наутилус Помпилиус».

- Не слышал о такой.

- Это и понятно. Когда они были на пике популярности, тебя и на свете не было.

И тут я увидел какое-то движение на площади, совсем недалеко от нас. Схватил винтовку и проговорил, прицеливаясь:

- А вот и наш «чужой в черном пальто».

Чужой человек носил черный плащ и зеленый противогаз-полумаску. Это был он – Седой, тот самый, что преследовал нас во время Катаклизма, тот самый, что попал вместе со мной почти год назад под воздействие контролера, и в котором я приобрел после этого злейшего врага. Это он – изгой Зоны, не нашедший в ней места. И теперь он шел, чтобы выполнить-таки свое задание, убить нас.

Седой, не говоря ни слова, поднял пистолет и выстрелил. Черный упал с криком. Седой развернулся и бросился в кусты, думая выманить меня на открытую местность. Не выйдет. Я выстрелил и попал. Седой как будто переломился пополам. И упал как подкошенный. Перебит позвоночник, понял я. Он жив, но парализован, так что никуда не денется. А пока надо проверить, как там Черный.

Я повернулся к напарнику. А он и не думал умирать! Посмотрел на меня достаточно бодро, поднялся, подобрал свой «Абакан» и спросил:

- Ты убил его?

- Он парализован, - ответил я. – Позвоночник перебит. Пойдем-ка.

Мы подошли к Седому. Пистолет валялся неподалеку, рука Седого беспомощно скребла по земле. Я подобрал пистолет и бросил далеко в аномалию.

- Зачем?.. – прошептал Седой еле слышно. – Дай застрелиться, Ворон, пожалуйста.

- Нет. Будешь валяться здесь и ждать своей участи.

- Не доверяешь мне? Не хочешь дать пистолет? Так застрели сам! Облегчи мои страдания! Я всегда боялся именно такой смерти, беспомощной, парализованной. Ты спасешь меня от боли, если добьешь!

- Ворон, добей, а? – предложил Черный. Пуля, казалось, не доставляла ему вообще никаких ощущений.

- Нет, - ответил я ему. – Однажды я уже спас твою жизнь, - это уже Седому. – Тогда, с контролером. Я нес тебя на себе, чуть ли не по всей Свалке. За такие спасения в Зоне обычно благодарны по гроб жизни. А ты создал себе образ врага – меня. А потом собирался убить, и сейчас тоже. Это твоя благодарность?

- Я ошибся, - прохрипел Седой. – Я тогда потерял память. А когда очнулся, меня долговцы убедили, что ты меня бросил, а они спасли. Добей, пожалуйста!

- Нет! – отрезал я и развернулся. Черный последовал за мной.

- Ну и уходи! Сдохни как собака! Чтоб ты гнил в течение двадцати лет! – донеслось до нас.

Черный вдруг учудил: развернулся и сказал лежащему:

- «Пусть твой первый день в аду длится десять тысяч лет и будет самым коротким».

(Это я уже потом узнал, что он, оказывается, цитировал, а тогда подумал - как это он до такого додумался?)

Мы снялись с лагеря и пошли дальше.

***

Вопли Седого преследовали нас еще долго. Скоро он замолк, и мы его больше не слышали. Может, решил не терять силы на бессмысленные крики, а может, умер… Мне было плевать. Меня интересовал другой вопрос:

- Что с твоей пулей? – спросил я у Черного.

- Она мне не мешает, - ответил он. – Я ее даже не чувствую.

- Совсем?

- Совсем. Как будто в меня и не стреляли. Между тем есть и рана и много крови. А пуля не чувствуется…

- Наверно, из-за того, что ты Носитель.

- Возможно.

Мы шли по дороге. Асфальт растрескался, кое-где проступали корни деревьев. Небо вновь было светлым, хотя совсем недавно оно было темным, как ночью. По обеим сторонам дороги стояли такие же гаражи, как и тот, в котором был устроен тайник. Вскоре гаражи закончились, пошли фабричные корпуса. Красные дома без окон по обе стороны дороги приводили в уныние. А вскоре и ландшафт стал меняться: стобы по обе стороны дороги были в основном повалены, большая часть заросла «ржавыми волосами». На дороге стали попадаться лужи «студня», а на фабричных корпусах появились разрушения – трещины, проломы в стенах. Казалось, огромный великан прошелся здесь. И Черный, похоже, знал причину разрушений. Он схватил меня за руку и скомандовал:

- Стоп!

Я послушно остановился. Черный стал осматривать улицу в бинокль. Он явно искал что-то, и, похоже, нашел.

- Ага, вот она.

Я не выдержал:

- Кто – «она»?

- Аномалия. «Смерч».

Точно! Я и забыл про «волчков» на площади, все из-за Седого, которого я только что оставил умирать…

- Она активная или дремлет?

- Кажется, спит. Все равно, надо аккуратно, а то еще проснется.

Мы медленно пошли по улице. Я уже явственно различал аномалию: серая трубка, протянувшаяся вверх на высоту трех этажей, лениво подрагивающая, чуть-чуть вращающаяся вокруг своей оси. По асфальту можно было проследить бывшие траектории аномалии: асфальт там был взрезан, стены вокруг корпусов напоминали зубы, вырванные через один.

Черный сказал очень тихо:

- Аномалия реагирует на звук. Надо быть очень тихим. Никаких резких движений и звуков. Иначе, - он провел рукой по горлу.

Мы подошли к аномалии почти вплотную. Она возвышалась над нами и казалась такой близкой, что до нее можно было бы дотронуться рукой. Однако делать этого ни в коем случае нельзя.

Я уже поверил, что мы смогли пройти мимо «смерча» успешно, да не тут-то было: Из слепой глазницы окна главного корпуса, возле которого и располагалась аномалия, с диким верещанием вылетел на нас такой же «птеродактиль», как и на станции. Он бросился на нас, но мы сместились в сторону в последний момент, и «птеродактиль» пролетел мимо. А самое плохое в том, что аномалия начала активизироваться. Скорость вращения постепенно увеличивалась, а труба становилась толще.

- Быстрее, бежим! – подтолкнул меня в спину Черный, и мы бросились к главному корпусу. Мы прыгнули в окно и оказались в каком-то цеху. А на улице творилось следующее:

«Птеродактиль» ничего не понял, и поэтому стал первой жертвой аномалии. «Смерч» раскрутился достаточно быстро и теперь двигался к тому, что двигалось быстрее всего: к «птеродактилю». Аномалия добралась до существа, и после касания «смерча» «птеродактиль» превратился в облако красно-бурой пыли. А аномалия уже направилась к нам. Асфальт под ней взрывался, стена вокруг фабрики разрушалась. Мы не стали дожидаться, когда аномалия доберется до стены цеха, а побежали, лавируя между станками. Аномалия преследовала нас, и само здание уже начало разрушаться по инерции, потому что аномалия уничтожала несущую стену. Станки разлетались за нами во все стороны, сверху падала красно-белая труха штукатурки. Аномалия выросла до крыши. С нее сносило шифер и уносило в чрево аномалии.

Мы добежали до выхода и выбежали на улицу. Главный корпус фабрики представлял сейчас из себя странное зрелище: фасад был полностью разрушен, на нем бушует «смерч», а под аномалией гора мелкой пыли – всего, что осталось от фасада.

Мы не остановились. Мы побежали вдоль по улице, даже не заботясь о возможных аномалиях. Для нас сейчас существовала только одна аномалия – «смерч», а на остальное было плевать, остальное – ничто, по сравнению со «смерчем».

Впрочем, «смерч» успокаивался. Мы отбежали на достаточное расстояние.

***

Вскоре мы подбежали к перекрестку, и только там остановились перевести дух.

- Да уж, - проворчал Черный, - «никаких резких движений».

Я ничего не сказал. Я разглядывал перекресток. Черный заметил мой интерес и пояснил:

- Это – Потерянная дорога. Она двигается в сторону Болот, а там где-то теряется посередине болота. Неподалеку от места пропажи и находился тот схрон с «цепью», ради которого мы с Зендером пришли в Пустошь. Отсюда рукой подать до озера. Всего лишь пройти по просеке через болото.

- Да, всего лишь пройти по просеке. Мы проведем вас, - раздался насмешливый голос с перекрестка. Мы подняли взгляды. Перед нами стоял отряд людей в темных плащах. А слова проговорил глава отряда – рослый светловолосый человек.

- Кто вы? – спросил я.

- Я Гапон, - сказал он. – Мы – слуги Хозяина…”