"Джек Лондон. Прибой Канака (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

после того, как все стало ясно доброй половине людей, у которых он бывал в
гостях. Оглянувшись назад, он сообразил, что уже довольно давно на все
светские сборища, куда приглашали его с женой, оказывался приглашенным и
Санни Грэндисон. Где бы ни бывали они вдвоем, бывал и он, третий. Куда бы
ни отправлялось веселое общество - в Кахуку, Халейва, Ахуиману, или в
коралловые сады Канеохе, или купаться на мыс Коко, - неизменно получалось
так, что Ида ехала в автомобиле Санни или оба они ехали еще в чьем-нибудь
автомобиле. Они встречались на балах, обедах, экскурсиях, "луау" - словом,
всюду.
Раз прозрев, Ли Бартон уже не мог не заметить, что в присутствии
Санни Грэндисона Ида особенно оживлялась, что она охотно ездила с ним в
машине, танцевала с ним или пропускала танец, чтобы посидеть с ним. Но
убедительнее всего был вид самого Санни Грэндисона. Несмотря на возраст,
выдержку и жизненный опыт, его лицо выдавало его чувства так же явно, как
лицо двадцатилетнего юноши. В сорок один год, сильный, опытный мужчина, он
не научился скрывать свою душу за бесстрастной маской, так что Ли Бартону,
его ровеснику, не стоило труда разглядеть ее сквозь такую прозрачную
оболочку. И не раз, когда Ида болтала с другими женщинами и речь заходила
о Санни, Ли Бартон слышал, как тепло она о нем отзывалась, как
красноречиво расписывала его стиль игры в поло, его общественную
деятельность и все его многообразные достоинства.
Итак, душевное состояние Санни не представляло загадки для Ли Бартона
- оно было видно любому. Но Ида, его жена, с которой он двенадцать лет
прожил в безоблачно счастливом союзе, что сказать о ней? Он знал, что
женщины - этот загадочный пол - многое умеют хранить в тайне. Означают ли
ее откровенно дружеские отношения с Грэндисоном всего только возобновление
детской дружбы? Или они служат ширмой для тайного сердечного жара, для
ответного чувства, быть может даже более сильного, чем то, что так ясно
написано на лице Санни?
Ли Бартону было невесело. Двенадцать лет безраздельного и
узаконенного обладания собственной женой убедили его в том, что она -
единственная женщина, которая ему нужна, что нет на свете женщины, которая
могла бы посягнуть на ее место в его сердце и сознании. Он не мог себе
представить, чтобы какая-нибудь женщина могла отвлечь его от Иды, а тем
более превзойти ее в умении всегда и во всем ему нравиться.
Так неужели же, в ужасе спрашивал он себя, уподобляясь всем
влюбленным Бенедиктам*, это будет ее первый "роман"? Вопрос этот мучил его
непрестанно, и, к удивлению остепенившихся пожилых юнцов - своих партнеров
в покер, а также к великому удовольствию дам, наблюдавших за ним на званых
обедах, он стал пить вместо апельсинового сока коньяк, громко ратовать за
повышение лимита в покере, вечерами с сумасшедшей скоростью гонять свою
машину по дорогам на мыс Даймонд и к пропасти Пали и потреблять - либо до,
либо после обеда - больше коктейлей и шотландского виски, чем положено
нормальному человеку.
_______________
* Персонаж из комедии Шекспира "Много шуму из ничего".

Ида всегда относилась к его увлечению картами очень снисходительно.
За годы их брака он к этому привык. Но теперь, когда возникло сомнение,
ему чудилось, что она только и ждет, чтобы он засел за карты. Кроме того,