"Джулия Энн Лонг. Красавица и шпион ("Сестры Локвуд" #1) " - читать интересную книгу автора

принадлежит только мне!"
Сюзанна улыбнулась про себя.
- Отец Сюзанны все время покупает ей обновки, - печально произнесла
Эмилия. - А мой купит мне платье и потом месяц сокрушается, мол, это меня
портит. Маме никак не удается убедить его быть пощедрее!
Грудь Сюзанны сдавила непрошеная гостья - зависть. Как ни странно, но
она завидовала тому, что отец Эмилии отказывал ей в покупке многих вещей.
Дело в том, что мать Сюзанны умерла давно, и Джеймс Мейкпис передоверил
воспитание дочери гувернанткам и экономкам, почтенным дамам вроде миссис
Далтон, которые должны были привить Сюзанне полный набор качеств, присущих
истинной леди. Сюзанна умела петь и играть на фортепиано, рисовать
карандашом и красками не просто сносно, а даже хорошо. Умела танцевать и
шить.
И каким-то чудом ей удалось не испортиться, не стать законченной
капризной эгоисткой, в основном потому, что плохое поведение требовало
значительных усилий.
Вот тут-то и крылись корни ее зависти: Сюзанна выросла в красивом доме,
окруженная красивыми вещами, и отдала бы большую их часть, разумеется,
только не новую кобылу, но уж точно фортепиано и ворохи новых мантилий, за
то, чтобы папа хоть изредка интересовался, сколько она тратит на наряды. Да
и вообще - чем она занимается!
О да, узнав о ее помолвке с Дугласом, он остался доволен, как остался
бы доволен любой другой отец. Но он так редко бывал дома, его бизнес -
импорт и экспорт антиквариата - требовал частых разъездов, и она иногда
подозревала даже, что отец смотрит на нее, как на предмет домашней
обстановки. Он ставил ее на одну доску с напольными часами в библиотеке или
любимым мушкетом. Он был так же далек и бесстрастен и так же необходим для
ее существования, как солнце.
Когда Эмилия, Дуглас или кто-либо из ее приятелей заговаривал о своих
родителях, Сюзанну охватывала паника. Они говорили на совершенно непонятном
ей языке!
О матери у Сюзанны сохранились лишь смутные воспоминания. Она помнила,
как проснулась ночью от громкого шепота и суеты в темноте, помнила
склонившуюся к ней женщину с темными волосами, темными глазами и ласковым
голосом. Был еще миниатюрный портрет красивой молодой женщины: локоны,
большие светлые глаза со слегка опущенными наружными уголками, мягкие пухлые
губы, изящно очерченные скулы. Почти точная копия Сюзанны. На обратной
стороне торопливым четким почерком было написано: "Сюзанне Фейт от мамы.
Анна". Эта миниатюра была единственным материнским портретом во всем доме.
В детстве Сюзанна хотела поставить портрет на тумбочку, но папа ласково
попросил убрать его в ящик. Сюзанна давно решила, что смерть матери так
сильно потрясла папу, что любое напоминание о ней, в том числе и собственная
дочь, причиняет ему сильную боль. Но вот неделю назад она застала его в
своей спальне с миниатюрой в руке. У Сюзанны дыхание захватило, мелькнула
надежда: может быть, он сейчас заговорит с ней о матери! Мало-помалу папино
сердце оттает, они сблизятся, и он наконец-то станет упрекать ее за то, что
она слишком много денег тратит на наряды.
Но тут она заметила, что он разглядывает обратную сторону портрета, и
услышала, как он бормочет: "Ну, конечно же!" А не "увы" или "Боже мой", что
было бы куда уместнее для человека с разбитым сердцем. Нет, он произнес: