"Джефф Лонг. Преисподняя " - читать интересную книгу автора

обнаруживает у себя ручку и начинает записывать все, что приходит на память.
- Во-первых, - начал Айк, - его звали Исаак.
- Исаак? - раздался голос из кучки варивших кофе. Люди все бросили и
внимательно слушали Айка.
Айк водил пальцем по груди мумии. Надпись была понятной. Почти. "Я
Исаак, - говорилось здесь, и далее: - В изгнании, на мучительном свету".
- Видите цифры? - спросил Айк. - Думаю, это его личный номер. А вот
еще: десять, ноль, три, двадцать три - наверное, день его рождения.
- Тысяча девятьсот двадцать три? - уточнил кто-то.
Люди были по-детски разочарованы. Шестьдесят пять лет - ни о какой
древности не может быть и речи.
- Сожалею, - посочувствовал Айк и продолжил: - А вот еще дата,
видите? - Он отвел в сторону болтавшийся внизу живота клочок кожи. - Четыре,
семь, сорок четыре. Вероятно, в этот день его сбили.
- Сбили?
- Или он потерпел аварию.
Слушатели были озадачены. Айк рассказывал то, что ему удалось сложить
из кусочков:
- Вы только представьте. Он совсем мальчишка, ему двадцать один год.
Идет Вторая мировая война. Его призвали, или он пошел добровольцем. У него
татуировка: "ВВС Великобритании". Его послали в Индию. Ему приходилось
горбатить.
- Горбатить? - переспросил кто-то. Бернард. Он яростно настукивал по
клавиатуре портативного компьютера.
Айк пояснил:
- Так пилоты называют грузовые рейсы в Тибет и Китай. Летать над
"горбами", то есть над Гималайским хребтом. Тогда весь район был частью
Западного азиатского фронта. Жаркое местечко. Самолеты то и дело падали.
Экипаж выживал редко.
- Падший ангел, - вздохнул Оуэн.
И не он один. Остальные тоже были под впечатлением.
- И это все вы узнали из десятка цифр? - спросил Бернард. Он указал
карандашом на последнюю дату. - Вы полагаете, это день, когда его сбили? А
может, дата его свадьбы, или окончания Оксфорда, или когда он впервые был с
женщиной? Я хочу сказать, этот тип далеко не мальчик. Выглядит лет на сорок.
Лично я думаю, что он прибыл сюда не больше двух лет назад - с какой-нибудь
научной экспедицией. Ясное дело, умер он не в тысяча девятьсот сорок
четвертом, и было ему не двадцать один.
- Согласен, - признал Айк, и из Бернарда словно выпустили воздух. - Он
пишет о годах заключения. Большой срок. Тьма, голод, тяжкий труд. "Священная
бездна".
- Военнопленный. У японцев?
- Чего не знаю, того не знаю, - ответил Айк.
- Может, у китайских коммунистов?
- У русских? - посыпались предположения.
- У нацистов?
- Наркоторговцев?
- Тибетских разбойников?
Предположения не такие уж и дикие. Тибет долго был ареной разных
политических и других игр.