"Джефф Лонг. Преисподняя " - читать интересную книгу автора

скулы, выпуклый лоб, буйная грива. Но однажды в его группе шел
врач-дерматолог, который посоветовал ему поберечься от палящего солнца, не
то, мол, лицо превратится в подметку. Айк никогда не считал, что его
внешность - подарок для женщин, однако окончательно плюнуть на то, как
выглядит, тоже был не готов. Он и так уже потерял два коренных зуба из-за
нехватки в Непале стоматологов и еще один на склоне Эвереста. Не так давно
он попивал черный "Джонни Уокер" и покуривал "Кэмел". Не щадил себя и даже
заигрывал со смертельно опасным западным склоном Макалу. Курить и
употреблять холодную выпивку Айк бросил, когда одна медсестра из Англии
сказала, что голос у него как у солдат Киплинга. С Макалу он, разумеется,
так и не разобрался. Хотя довольно долго об этом подумывал.
Изгнание отразилось, конечно, не только на внешности и здоровье.
Одолевали сомнения - кем бы он стал, если бы остался в Джексоне и закончил
учебу. Работал бы на нефтяной вышке. Или занимался строительством. А может,
водил бы туристов в Тетонских горах или продавал охотничье снаряжение. Кто
знает. Последние восемь лет в Тибете и Непале Айк наблюдал, как превращается
из "подающего надежды молодого человека" в жалкий осколок великой
американской державы. Он состарился не только внешне. Даже и теперь бывали
дни, когда Айк чувствовал себя на все восемьдесят. А на следующей неделе ему
исполнится тридцать один.
- Смотрите! - раздался удивленный крик. - Что за странная мандала!
Линии какие-то извилистые.
Айк посмотрел. Изображение на стене светилось, словно луна. Мандала -
символ сферы обитания божеств, ее используют для медитации. Она представляет
собой круг, в который вписан квадрат, содержащий еще один круг. Если
смотреть неотрывно, можно увидеть объемное изображение. Эта мандала походила
скорее на клубок извивающихся змей. Айк включил фонарь. Вот тайне и конец,
поздравил он себя. Однако увиденное потрясло даже его.
- Господи, - выдохнула Кора.
Там, где только что, словно по волшебству, горели письмена, на выступе,
проходящем вдоль стены, замер голый мертвец. Буквы оказались не на камне.
Они были написаны на трупе. А мандала была нарисована на стене, справа от
него. К выступу вели грубые ступени; кто-то натыкал в трещины в каменном
потолке множество узких белых полос с записанными на них молитвами. Теперь
они покачивались взад-вперед, словно потревоженные призраки.
Мертвец уже превратился в мумию - рот скалился, глаза застыли
бледно-голубыми мраморными шариками. Благодаря сильному холоду и
разреженному воздуху он отлично сохранился. Под слепяще-ярким лучом - Айк
включил налобную фару - бледно-красные буквы, выведенные на высохших
конечностях, груди и животе, почти сливались с кожей.
Несчастный, несомненно, был издалека. Сюда обычно забредали только
паломники и кочевники либо торговцы солью, да еще беженцы. Однако, судя по
шрамам и незажившим ранам, железному ошейнику, сломанной и кое-как
вправленной руке, этому Марко Поло пришлось пережить нечто невообразимое.
Если плоть может свидетельствовать, то его тело буквально кричало о
пережитых муках и издевательствах.
Туристы столпились у выступа и таращились на жуткое зрелище. Три
женщины и Оуэн всхлипывали. Айк решился подойти. Светя фарой то туда то
сюда, он прикоснулся ледорубом к голени: твердая, словно окаменелость.
Несмотря на многочисленные увечья, сразу бросилось в глаза, что