"Владимир Лорченков. Хора на выбывание" - читать интересную книгу автора

дернулись, но деньги, уплаченные за обряд, страх демонов и угроза потери
репутации заставили ее продолжить. Юрий подошел, чуть отстранено глядя на
целительницу, и поднял ей блузу. На слегка отвисшей груди женщины выступил
пот. Юрий поцеловал одну из них, и почуял, как горячий сосок прожигает его
язык.
Почему они не пробили Ему язык, - думал он, шаря руками по телу
дрожавшей от бешенства, но все читавшей молитвы женщины. Почему не пробили
Ему язык? Он же мог и на кресте подбивать народ к бунту? А впрочем, -
вспомнил Юрий, - Тот не мог делать этого, потому что был христианином, и
проповедовал смирение. А я? Я, да, подбиваю народ, ну, или ту его часть,
что - моя, к бунту, хоть и понарошку, но подбиваю, хоть меня и не распяли
еще на кресте. Хорошая была бы реклама. Ладно уж, - успокаивал он себя, -
это вовсе не значит, что я не христианин.
Просто я, - продолжал думать он, - дрожащими руками расстегиваясь, -
другой христианин.
Несколько раз матушка Мария сбивалась на обычное бабское уханье - тогда
разгневанный Чарела выглядывал из потолка, и Юрий сбавлял темп, чтобы демоны
успокоились, женщина собралась с мыслями, и продолжила творить заклинания.
Отца для него не существовало. А ведь его и в самом деле нет уже, - смеялся
он про себя.
Какой фарс, какой же это все фарс, - продолжал он толкать
целительницу, - жестокий и несмешной. Разврат начался еще до того, как я к
ней подошел. Еще там, в комнате с полотенцами, расшитыми петухами и солнцем.
Вина и совокупляться, вина и совокупляться, - все, что им надо. Все эти
обряды, разврат и глупость, дремучий идиотизм. Сейчас мы закончим рядом с
телом покойного отца, и я дам ей денег, а она расскажет про сильное
противодействие потусторонних сил. Впрочем, будет что вспомнить. Я засушу
этот случай и пришпилю его в коллекцию своих забавных воспоминаний.
Быстро перебирая руками, целительница подползла к курице. Юрий не
отставал от Марии, хоть и запутался совсем в штанах. Мария, не в силах
дотянуться до ножа, просто свернула курице шею, и затем отгрызла птице
голову, бросив тушку на постель.
Комок перьев затрепыхался в ногах покойника. Отец полуприсел и устало
положил руки на колени. От неожиданности Юрий кончил.
- Ты бы брила подмышки, женщина, - сказал отец целительнице.
Юрий, наконец, понял, отчего не мог поцеловать ее туда.

ХХХХХХХХ

Утром Юлиан принес Анне сирени. Над букетом смеялся весь палаточный
лагерь: семья вялых веточек немыслимо разной длины.
Анна, заспанная, отмахнулась от сирени и приподнялась в спальном мешке.
Грудь у нее была совсем маленькая, кожа - не чистая, но Юлиан любил ее
длинные роскошные волосы до бедер и прекрасные руки. Он был очень молод, -
шестнадцать лет, - и потому решил, что любит ее всю. Так и сказал:
- Я люблю тебя, Анна.
Девочка улыбнулась, и взяла, наконец, сирень. По ночам они пока еще
только целовались. На большее она не решалась. Так ему казалось, поэтому он
больше ничего и не предпринимал, хотя она была бы не против, просто не
знала, как намекнуть.