"Андре Лори. Атлантида " - читать интересную книгу автора

бесплодны: океан навеки поглотил свою добычу.
"Геркулес" продолжал свой путь, но воспоминание о печальном
происшествии тяжелым камнем легло на сердца всего экипажа. Рене Каудаль был
прекрасным товарищем и безукоризненно справедливым начальником для матросов.
Ему улыбалась впереди блестящая карьера; он погиб в полном расцвете своих
молодых сил.
Что же касается матроса Кермадека, то он вскоре пришел в себя благодаря
энергии и заботам доктора Патриса; но, как только вернулось к нему сознание,
воспоминание о происшедшем омрачило его честное бретонское лицо и на голубых
глазах сверкнули слезы.
Вот что он рассказал о трагическом событии, которого он был
единственным очевидцем.
- Я стоял у фок-мачты, - говорил Кермадек, - а его благородие, господин
Каудаль, ходил взад и вперед по палубе, как вдруг прямо на нас нахлынула
громадная волна. Я не помню ничего подобного за всю свою жизнь! Точно
какая-то стена обрушилась на нас! Как сквозь туман видел я, что его
благородие схватился за пушку у штирборта и был снесен вместе с нею. В ту же
минуту громадный кусок дерева ударил меня в левую ногу и я потерял
сознание...
- Лучше бы уж меня унесло, - продолжал он с отчаянием. - Да и куда я
нужен без ноги! Ни на что больше не гожусь! А таких офицеров, как господин
Каудаль, немного!..
Голос матроса звучал таким искренним горем, что молодой доктор был
глубоко тронут. Он больше всех чувствовал, какую незаменимую потерю понесли
они все в лице Рене Каудаля, так как еще с детства был ближайшим другом
покойного. Волнение Кермадека передалось и доктору, и руки его, делавшие
перевязку, задрожали так сильно, что он должен был на минуту остановиться.
- Ну, полно, полно, дружище! - проговорил он, обращаясь к матросу. - Не
отчаивайся! Мы спасем твою ногу, но если бы ты даже остался без нее, то у
тебя все-таки есть еще множество способов сделать свою жизнь полезной и
счастливой. Что же касается твоего сожаления о преждевременной смерти
господина Каудаля, то в этом отношении ты прав. Более честного и умного
офицера, лучшего товарища и сына еще не было на свете!
- Каково-то будет его матери узнать об этом, - продолжал матрос,
отвечая на недосказанную мысль доктора. - Самое тяжелое в нашем ремесле -
покидать своих близких и причинять им каждый раз ужасные страдания!
- Бедненький господин Рене! А как он добр был ко мне! Не брезгал
разговаривать со мной, неучем, хотя сам был такой ученый! Все-то мне
растолковывал, да учил меня. Я и пить-то перестал благодаря ему. Господи! да
я бы двадцать раз бросился в воду вместо него! Каково мне было, как его
унесло на моих глазах, а я и пальцем шевельнуть не мог для того, чтобы
помочь ему!
Матрос замолчал, подавленный своим горем. Доктор был также взволнован и
не мог произнести ни слова.
- Ты знаешь, как я любил его, Кермадек, - наконец проговорил он с
трудом, - в память его мне всегда будет приятно помочь и тебе, чем могу.
Если тебе понадобится совет или помощь, иди прямо ко мне, не стесняйся...
Перевязка была окончена, и доктор, пожав дружески раненому руку,
поднялся на палубу. Поговорив там несколько минут с командиром судна,
который выражал также искреннее сожаление о погибшем, доктор отправился в