"Алексей Лосев. Театрал (Повесть)" - читать интересную книгу автора

дом? Куда ты едешь? Ну, где же нам присесть? Не отпущу, не отпущу! Покамест
не расскажем друг другу всего, не отпущу! Понимаешь ли, - всего, всего!
- Слушай, Петька, - отвечал я таким же возбужденным голосом. - Ты ли
это? Не верю своим глазам!
- Ваня милый, пойдем в вокзал. Засядем там за столик, и будем
рассказывать, рассказывать... Господи, вот встреча-то!
Мы вошли в вокзал, заняли в буфете отдаленный столик в углу и начали
свой разговор.
Как только мы сели за стол, Петя сразу потух. Сразу стало ясно, что
возбуждение и радость, проявленные им при встрече со мною, нисколько для
него не характерны, что повседневная его жизнь - совершенно иная, гораздо
более вялая и прозаическая. Надо было ему именно встретить друга детства, -
не менее того, - чтобы он пережил радость.
- Да, да, много воды утекло, - начал разговор Петя. - Тебя не
узнать. Кто-то мне говорил, что ты занимаешься литературой. Да! А вот я...
Да, мне не повезло...
- Петя... а что ж твой театр? Не пошел по тетральной части?
Ответ был ясен сам собой, так что не надо было и спрашивать. По всему
было видно, что ни по какому театру Петя не пошел.
- Не пошел, брат, не пошел...
- А помнишь наш милый маленький театрик в Н***? Помнишь наши
увлечения, наши мечты о театре?
Петя нахмурился.
Я не стал расспрашивать дальше, да и вообще получилась какая-то
неловкость. Я решил ничего не расспрашивать Петю об его занятиях или службе
и ждать его собственного почина.
Петя не заставил себя долго ждать.
- Много, много надо тебе рассказать. Да уж не знаю, расскажу ли. Ни с
кем ведь не делился, почти что с того времени, с гимназии... Да и кто
поймет?
Тут почему-то мне вдруг стало понятно, что Петя очень много пережил, и
что его серую и скучную наружность нельзя понимать буквально. Под нею что-то
шевелилось, о чем покамест трудно было догадаться.
- Да, да, много воды утекло с тех пор, всего и не запомнишь...
Ему, видимо, хотелось многое рассказать и при том что-то особенное. И
он только не знал, как к этому приступить. Я решил ему помочь.
- Петя, давай условие: сначала ты мне рассказывай, а потом я тебе...
- Давай, давай, милый Ваня... Ты мне тоже все расскажешь
подробно-подробно. Но начну уж пусть я... Только вот что... Ты пьешь? Я
отрицательно мотнул головой.
- Ну, ладно! Ради дружбы-разреши уж мне...
Мы заказали графинчик.
С каждым мгновением Петя открывался мне все с новых и новых сторон.
Сейчас я сразу увидел, что Петя безнадежный алкоголик. Как я не заметил
этого раньше? После жалкой просьбы о графинчике я сразу заметил, что лицо
его какое-то прозрачное и опухшее, и глаза - с тем слабым, как бы мигающим,
холодноватым блеском, какой бывает только у алкоголиков да после больших
потрясений.
Петя сразу выпил большую порцию, но не повеселел. Разве только стал
смелее и развязнее на язык.