"Лев Лосев. Стихотворения " - читать интересную книгу автора

Лев Лосев.

Стихотворения

(Воспроизведено по журналу "Знамя" No11,ноябрь1989 г)
Советскому читателю русский поэт Лев Лосев малоизвестен. На Западе
вышли его сборники "Чудесный десант" и "Тайный советник". В настоящее время
живет в США. (От редакции журнала) "Понимаю - ярмо, голодуха, тыщу лет
демократии нет, но худого российского духа не терплю",-говорил мне поэт,
"Эти дождички, эти березы, эти охи по части могил",-и поэт с выраженьем
угрозы свои тонкие губы кривил. И еще он сказал, распаляясь: "Не люблю этих
пьяных ночей, покаянную искренность пьяниц, достоевский надрыв стукачей, эту
водочку, эти грибочки, этих девочек, эти грешки и под утро заместо примочки
водянистые Блока стишки; наших бардов картонные копья и актерскую их
хрипоту, наших ямбов пустых плоскостопье и хореев худых хромоту;
оскорбительны наши святыни, все рассчитаны на дурака, и живительной чистой
латыни мимо нас протекала река. Вот уж правда-страна негодяев: и клозета
приличного нет",-сумасшедший, почти как Чаадаев, так внезапно закончил поэт.
Но гибчайшею русскою речью что-то главное он огибал и глядел словно прямо в
заречье, где архангел с трубой погибал.


* * *

... в "Костре" работал. В этом тусклом месте, вдали от гонки и
передовиц, я встретил сто, а может быть, и двести прозрачных юношей,
невзрачнейших девиц. Простуженно протискиваясь в дверь, они, не без
нахального кокетства, мне говорили: "Вот вам пара текстов". Я в их глазах
редактор был и зверь. Прикрытые немыслимым рваньем, они о тексте, как учил
их Лотман, судили как о чем-то очень плотном, как о бетоне с арматурой в
нем. Все это были рыбки на меху бессмыслицы, помноженной на вялость, но мне
порою эту чепуху и вправду напечатать удавалось.
Стоял мороз. В Таврическом саду закат был желт, и снег под ним был
розов. О чем они болтали на ходу, подслушивал недремлющий Морозов, тот
самый, Павлик, сотворивший зло. С фанерного портрета пионера от холода
оттрескалась фанера, но было им тепло. И время шло. И подходило первое
число. И секретарь выписывал червонец. И время шло, ни с кем не церемонясь,
и всех оно по кочкам разнесло. Те в лагерном бараке чифирят, те в Бронксе с
тараканами воюют, те в психбольнице кычат и кукуют, и с обшлага сгоняют
чертенят.


* * *

Покуда Мельпомена и Евтерпа настраивали дудочки свои, и дирижер
выныривал, как нерпа, из светлой оркестровой полыньи, и дрейфовал на сцене,
как на льдине, пингвином принаряженный солист, и бегала старушка-капельдинер
с листовками, как старый нигилист, улавливая ухом труляля, я в то же время
погружался взглядом в мерцающую груду хрусталя, нависшую застывшим
водопадом: там умирал последний огонек, и я его спасти уже не мог.