"А.Ф.Лосев. Вещь и имя " - читать интересную книгу автора

Надо вбирать в себя не вещи как вещи, но вещи как смыслы. Однако, как же это
я мог бы вбирать в себя смыслы вещей? А ровно так же, как я вбираю в себя
самые вещи. Съесть что-нибудь, это значит отождествить съеденное с самим
собою, т. е., в данном случае, со своим телом. Что значит, что мы едим и
пьем? Это значит, что мы отождествляем наши кушанья со своим телом,
превращаем их в наше тело, которое ведь не из чего другого и не состоит, как
из того, что мы вбираем в себя из окружающего мира. Вобрать в себя смысл
вещи тоже ничего иного не может значить, как то, чтобы отождествить этот
смысл вещи с нами самими, а нас - с ним самим. Понять вещь значит взять ее
смысл, перенести его на то или другое ее инобытие, напр., на меня (я и мое
сознание в отношении данной вещи тоже ведь есть некое инобытие) и -
отождествить его с этим инобытием. Таким образом, интеллект тут совершенно
не при чем. Важен не интеллект, а вообще сознание, другое, инобытийное к
данной вещи сознание, где она могла бы воплотиться, т. е. пониматься. Но
интеллект - только одна из весьма многочисленных форм сознания вообще.
4) В более подробном виде схему понимания можно было бы представить
так. Допустим, что мы имеем вообще какие бы то ни было А и В. Представим
себе, что эти две совершенно самостоятельные вещи А и В объединены между
собою так, что из них получилось нечто целое. По общим правилам
феноменологии и диалектики, целое не может быть разделено на части без
остатка. Так, взявши три линии, из которых никакая не есть треугольник, я,
сложивши их определенным образом, вдруг получаю нечто неожиданное и новое, а
именно, треугольник. Ясно, что сама треугольность есть нечто совершенно
несводимое на эти три линии. Итак, мы имеем А и В и нечто целое из них - С.
Когда мы получили С, то это значит, что мы получили, в сущности, целых пять
моментов: 1) А, 2) В, 3) С, 4) А в свете С и 5) В в свете С. Раз целое -
совершенно особая и новая установка, по существу и по смыслу своему не
имеющая ничего общего ни с А, ни с В, то или между А и В, с одной стороны, и
С, с другой, существует непроходимая пропасть (тогда тут - абсолютный
дуализм, и целое С уже не будет целым, так как всякое целое должно иметь
какое-нибудь отношение к своим частям, а тут это отношение отрицается, и
части тоже перестанут быть частями целого, - по той же причине) или должно
быть нечто третье, что не есть ни целое С, ни каждая часть А и В в
отдельности, но то, что составляет переход от целого к данной части и их
совокупное обстояние. Для здравого смысла, конечно, приемлема только вторая
возможность, т. е. должны быть не только А и С, но еще и нечто третье, где А
и С совершенно слиты, и что дает возможность А представлять в свете С, а С-в
свете А, а также должны быть не только В и С, но и нечто третье, где они
совершенно тождественны, и где В дано в свете С, а С - в свете В. Как С
вообще тождественно со своими частями и их суммой, так оно частично
тождественно с каждою частью в отдельности. И как С вообще отлично от всех
своих частей и их суммы, так оно частично отдельно от каждой своей части в
отдельности.
Применяя эту схему к проблеме понимания, мы получаем следующее. Имеется
вещь и ее смысл, т. е. определенным образом осмысленная вещь. Она резко
отличается от окружающего ее фона и предстает как некое целое с ярко
выраженными контурами и границами. Эта осмысленная вещь может воплощаться в
окружающей ее действительности. Напр., пусть стоит тут передо мною лампа.
Ничто не мешает, чтобы какой-нибудь мастер, которому она понравилась, сделал
ее из своих материалов как полную или частичную копию той лампы, которая