"А.Ф.Лосев. Вещь и имя " - читать интересную книгу автора

материя, и уж во всяком случае физическая материя не является его сущностью.
Его подлинной и конкретной сущностью является определенный комплекс чисто
социальных форм. По сравнению с полнотой социальной (а следовательно, и
исторической) действительности, физическое бытие, голая физическая материя
есть именно субстанция. В реальной жизни мы оперируем не с голой материей
кресла и не с его отвлеченной идеей, но исключительно только с самим
креслом. И физическая материя кресла, и его отвлеченная идея не суть вещи
реального обихода, но исключительно предмет мыслительных операций. В мысли,
конечно, можно доходить до каких угодно абстракций, и это вовсе даже не
дурно, если только мы не забудем того подлинного и реального, что у нас
стоит перед глазами.
Равным образом механисты никогда не поймут и подлинной природы имени,
или слова, и не усвоят той колоссальной роли, которую я отвожу ему в
социальной действительности. Что такое кмя для позитивиста? Это
механистически закономерный комплекс звуков. А вот по-моему, имя вовсе не
есть звук, имя вещи есть сила самой вещи. Поэтому я прямо утверждаю, что имя
неотделимо от вещи, что оно есть оформление самой вещи в ее объективном
существовании. Позитивизм и механизм, за которым всегда кроется, с одной
стороны, агностицизм, с другой - субъективизм, понимает имя как субъективно
издаваемый звук, а вещь как вещь, в которой имя вовсе не есть момент в ней
самой. Получается типичный для всякой абстрактной метафизики дуализм: вещи -
сами по себе, без всякого имени, а имена (наши субъективные звуки) - сами по
себе. Такой дуализм есть удушение всякой социальной действительности, ибо
всякая социальная действительность предполагает, что между вещами, между
всяческими субъектами и объектами, всегда есть живое и разумное общение.
Отрыв имен от вещей есть печальный продукт той ужасающей тьмы и духовной
пустоты, которой отличается буржуазная Европа, создавшая один из самых
абстрактных и бездушных типов культуры вообще.
Но самое главное в моей книге - то, с чем, быть может, согласятся и не
все диалектики. Дело в том, что я для иллюстрации силы и значения имен
привлекаю, между прочим, материалы из истории религий. Скажут: мы думали, вы
серьезно говорите нам о значении имен, а вы раскапываете нам отжившие
предрассудки о магии, заклинаниях, заговорах и т. д. На это я должен
сказать, что подобное рассуждение по меньшей мере поверхностно. Пусть всякая
магия производит теперь только комическое впечатление. Я беру не
выродившуюся и духовно-реакционную магию, а ту, которая в свое время была
как бы максимально-интенсивным социальным бытием. Ведь никто не будет
спорить с тем, что всякая религия в свое время была величайшим духовно и
материально революционным фактором и что она была прогрессом, подобно тому,
как и капитализм в экономическом отношении есть прогресс по сравнению с
натуральным хозяйством. Это, по-моему, не только не мешает капитализму стать
впоследствии духовно-реакционной силой, а наоборот, вполне способствует
этому. Но если вы возьмете живую религию, с магией, чудесами и пр., - вы
поразитесь тою ролью, которая приписывается здесь именам. Я и хочу на этих,
несомненно, ярчайших образцах социальной силы имен показать и вскрыть
значение имени вообще и развить кроющуюся здесь философскую систематику
понятий. Я утверждаю, что сила имен в теперешней жизни, несмотря на ее
полное удаление от живой религии, нисколько не уменьшилась. Мы перестали
силою имени творить чудеса, но мы не перестали силою имени завоевывать умы и
сердца, объединять ради определенных идей - тех, кто раньше им