"Александр Лоскутов. Венец творения" - читать интересную книгу автора

и, самое главное, кто.
- И заодно, - мрачно добавил Пащенко, - попробуй разобраться, что надо
в тех краях зилотам. Ведь не так просто они там толкутся... Ох, чует моя
задница - где-то там у них есть алтарь.
Я сумел сдержать прямо-таки рвущийся с языка комментарий. И вместо
этого предельно кротко спросил:
- Кто еще идет?
- Никто... - Под моим пристальным взглядом без пяти минут новый глава
Управления извиняюще развел руками. - Ну нет у меня сейчас свободных людей.
Нет. Все руки нарасхват. Время сам знаешь какое, каждый боец на вес золота.
Я не стал напоминать о тех стратегических запасах драгоценного металла,
что сейчас бестолково бродят по коридорам конторы, смолят на крылечке и со
скуки тренируются в стрельбе по воробьям. Только хмыкнул. Не хотят давать
напарника - ладно. Мне, собственно, и не надо, спросил я все равно только
для проформы.
- Если хочешь, можешь пару лоботрясов у меня взять... - Скосив глаза на
шефа, Ветров вздохнул. - Только они же тебе без надобности.
Я кивнул. Лоботрясы Ветрова мне действительно были без надобности.
Тащить в пригороды новичков, постоянно оглядываться, следить, чтобы они (и я
вместе с ними) не попали кому-нибудь на зубок... Лучше уж я один схожу.
Всяко спокойнее будет.
- Еще что-нибудь?
Шеф вяло махнул рукой.
- Нет. Все свободны... А ты, Алексей, задержись на минутку.
Пожав плечами, я снова опустился на стул.
Один за другим они прошли мимо меня: недовольно прищурившийся Пащенко,
откровенно ухмыляющийся Ветров, устало сгорбившийся Хабибуллин. Последними
вышли так и не проронившие сегодня ни слова Данильченко и Ломакин. Негромко
скрипнула закрывающаяся дверь.
Мы с шефом остались одни. Как в старые добрые времена, когда нас
связывали не только холодные цепи отношений начальник - подчиненный, но еще
и крепкая надежная дружба. Сейчас ее уже не было. О какой дружбе можно
говорить после того, как год назад мы едва не убили друг друга? Такое не
забывается.
Хорошо еще, что между нами нет ненависти. Во всяком случае, я ее не
чувствовал. А шеф... Шеф - не знаю. Ему с этим труднее, чем мне. Гораздо
труднее. Незаживающая рана в боку ни на минуту не дает ему забыть о том, кто
и при каких обстоятельствах ее нанес.
И мое счастье, что он не держит на меня зла... Или, по крайней мере,
этого не показывает.
Шеф неторопливо выбрался из своего кресла. Тяжело выпрямился, опираясь
на стол. Подошел к окну. Постоял, глядя на то, как вяло копошатся на стройке
рабочие.
Я молча ждал.
- Времена меняются, - после долгой паузы сказал Дмитрий Анатольевич. -
Раньше все было совсем по-другому. Проще. Четче. Понятнее. Были люди, и была
нечисть. Были мы, и были наши враги, наша бесконечная война, наше
проклятие... Теперь все иначе. Ты заметил, Алексей?
Я промычал что-то невнятное, не имея ни малейшего понятия, к чему он
клонит.