"Александра Лосева. Берегите бороду ("Две недели и дальше" #1) " - читать интересную книгу автора

Надо было чаще ее напрягать. Может, чего и вспомнил бы.
- Ты должен был мне помочь, Зодчий.
- Запомни раз и навсегда, мой бывший ученик: я никому ничего не должен,
я делаю только то, что считаю нужным.
- Значит, ты не считал нужным отправить меня назад? Почему? Потому что
тебе было слишком тихо в твоей проклятой башне?
- Не такая уж она проклятая, Зулин. Но в чем-то ты прав. Когда ты
уйдешь, в ней действительно будет чересчур тихо.
- А когда я уйду?
- Сегодня, как стемнеет. В Бристоле наведаешься в тамошнюю магическую
гильдию, тебя будут ждать. И не смей опозорить мое честное имя! Ученик Мо
Корте просто не имеет права быть скучным крючкотворцем. Чем в большее
количество неприятностей ты вляпаешься, тем интересней будет твоя жизнь.
- Это что - напутствие?
- Что-то вроде. Сентиментальным становлюсь к ночи. Иди, собирайся.
- Иду.
- И не смей попадаться мне на глаза до самого ухода!
- Да, Учитель.

- Дьявол меня забери, как-то вдруг стало тоскливо... - сердито
пробормотал Мо Корте по прозвищу Зодчий, глядя, как в летних сумерках тает
одинокая фигура в фиолетовом балахоне. - Старею. Вызвать, что ли, для
поднятия настроения демона Баатора?


Глава 2
Иефа

Когда-то давно старый учитель сказал Малкому Броуди, что поэзия и вино
суть вещи неразделимые. Он сам подтверждал истинность этих слов всей своей
жизнью: и вино, и поэзия подчинялись ему на диво легко, и порой было трудно
понять, от чего он пьян, от музыки или от перебродившего винограда. Малком
Броуди был прилежным учеником, но ни вино, ни поэзия толком ему не давались.
Возможно, сказывалось отсутствие истинного таланта пить и писать. Его
баллады были скучны и громоздки, и часто случалось, что от колотушек
разочарованных слушателей его спасали единственно внешние данные. Малком был
из породы красавцев, на которых долгое время не действуют ни возраст, ни
излишества.
Старый бард обычно устраивался в темном углу трактира и меланхолично
потягивал глейнтвейн, размышляя о досадном несоответствии формы и
содержания. Однажды он подозвал к себе Малкома (который уже получил свою
привычную порцию довольно жидких аплодисментов), погладил свою любимую
лютню, такую же старую, как и он сам, и сказал:
- Малком, дальше я пойду один. Ты безнадежен. Мне жаль тратить на тебя
время.
Раскрасневшийся было Малком побледнел и медленно сел на скамью.
- Но почему? - спросил он, растерянно оглядывая трактир. - Что я делаю
не так?
- Ты бездарен, как дубовая колода. В твоих песнях нет жизни, а в твоей
голове - ума. Ты не способен даже на качественное подражание. Я ничему не