"Говард Ф.Лавкрафт, З.Бишоп. Локон Медузы" - читать интересную книгу автора

подобны главам из книг Бодлера. Естественно, Дени был знаком со многими из
них, и немало наблюдал в их жизни. Они вращались во всевозможных
оккультистских кругах - имитация поклонения Сатане, Черных Месс и тому
подобное. Вряд ли большинству из них это приносило много вреда; вероятно,
они в основном забывали все это через год-два. Но одним из наиболее
подозрительных субъектов, кого Дени узнал в этой школе, был человек, отец
которого был мне знаком. Фрэнк Марш из Нового Орлеана, ученик Лафкадио
Эарна, Гогена и Ван Гога - классическое воплощение этих чертовых девяностых.
Бедный парень - и при этом он имел талант великого художника.
Марш был самым давним другом Дени в Париже, что являлось причиной их
частых встреч, когда они вспоминали времена учебы в академии Сен-Клер и
другие моменты жизни. Юноша написал мне очень много о Марше, и я не считал
особенно опасным, когда он рассуждал о группе мистиков, в которую входил его
друг. Вроде бы они придерживались какого-то культа древней египетской и
карфагенской магии, пользующейся славой у нетрадиционных представителей
богемы, - нечто неосязаемое, кажется, дарующее возможность вернуться к
забытым источникам скрытого знания исчезнувших цивилизаций Африки: большого
Зимбабве и мертвых городов атлантов в области Хаггар пустыни Сахара. В их
вере содержался какой-то бред относительно змей и человеческих волос. По
крайней мере, я называю это бредом. Денис имел обыкновение цитировать
странные слова Марша насчет загадочных легенд о змееобразных локонах Медузы,
а также по поводу мифа эпохи Птолемея о Беренике, ради спасения брата мужа
предложившей свои волосы, которые были вознесены на небо, став созвездием
Волосы Береники.
Я не думаю, что это занятие производило большое впечатление на Дени до
одной ночи, когда в комнате Марша состоялся мрачный ритуал, на котором он
встретил жрицу. Большинство приверженцев культа были юношами, но их главой
являлась молодая женщина, которая называла себя Танит-Изида, давая понять,
что ее настоящее имя (имя в последнем воплощении) было Марселин Бедар. Она
утверждала, что была незаконнорожденной дочерью маркиза де Шамо и, кажется,
выступала в качестве и художника-любителя и модели для других художников
перед тем, как приобщилась к этой более интересной игре в волшебство. Кто-то
сказал, что она некоторое время жила в Вест-Индии - по-моему, на Мартинике,
- но в рассказах о себе она была очень сдержанна. В ее позе была немалая
доля показной строгости и набожности, но я не думаю, что более взрослые и
опытные студенты принимали это всерьез.
Но Дени было еще далеко до жизненной искушенности, и он написал мне
добрый десяток страниц сентиментального вздора об этой встреченной им
"богине". Если бы я вовремя распознал его наивность, я мог бы еще что-то
поделать, но я не предполагал, что это безумное щенячье увлечение будет
означать столь много. Я чувствовал абсурдную уверенность в том, что личное
достоинство Дени и фамильные традиции всегда будут охранять его от самых
серьезных ошибок.
Со временем, однако, его письма стали тревожить меня. Он упоминал эту
Марселин все чаще, а своих друзей все реже, и принялся твердить о "жестокой
и бессмысленной манере", в которой они отказывались представить ее своим
матерям и сестрам. Он, кажется, не задавал никаких вопросов касательно ее, и
я не сомневаюсь в том, что она напичкала его полными романтизма легендами по
поводу своего происхождения, божественных откровениях, а также о том, почему
люди избегали ее. Наконец, я обнаружил, что Дени практически отказался от