"Говард Ф.Лавкрафт. Комната с заколоченными ставнями" - читать интересную книгу автора

не удосужились построить за все это время нового помещения она по-прежнему
располагалась в старой церквушке с обломанным шпилем. Эбнер невольно
вздрогнул, явственно ощутив дух всепобеждающего тлена, который мрачно и
торжествующе парил над Данвичем.
Свернув с главной улицы, он направил автомобиль по накатанной колее,
что шла вдоль реки. Старый дом показался довольно скоро. Он узнал его сразу
внушительное строение с мельничным колесом на обращенной к реке стороне.
Отныне этот дом был его, Эбнера, собственностью. Он вспомнил завещание, в
котором ему предписывалось занять дом "предпринять шаги, заключающие в себе
некоторые меры разрушающего свойства, кои не были исполнены мною". Более чем
странное условие, подумал Эбнер; впрочем, старик Лютер всегда отличался
самыми необъяснимыми причудами видимо, болезнетворный воздух Данвича оказал
на него необратимое пагубное воздействие.
Эбнер до сих пор не мог свыкнуться с мыслью о том, что после
нескончаемой череды лет жизни за границей он вновь очутился в этом Богом
забытом поселении очутился, чтобы исполнить волю своего покойного деда в
отношении какого-то никчемного имущества. Да и то сказать что еще, кроме
дедовского завещания, могло завлечь его сюда? К здешним своим родственникам
он не испытывал ни малейшей привязанности, да и те вряд ли были склонны
принять его с распростертыми объятиями, видя в нем посланца враждебного,
неведомого им большого мира, к которому все обитатели этой деревенской глуши
относились с настороженностью и страхом, особенно после тех ужасных
несчастий на Часовом Холме, что выпали на долю деревенской линии рода Уэтли.
Дом, казалось, совершенно не изменился с тех пор, как Эбнер видел его в
последний раз. Его обращенная к реке сторона была отдана под мельницу,
которая давным-давно бездействовала поля вокруг Данвича перестали давать
урожаи уже много лет тому назад. Он опять подумал о тете Сари, остановив
свой взор на покосившихся оконных проемах той части строения, что выходила
на Мискатоник. Именно это заброшенное и необитаемое еще в пору его детства
крыло дома стало местом ее заточения. Подчиняясь воле своего отца, она ни
разу не покинула пределов таинственной комнаты с заколоченными ставнями, и
только смерть сделала ее наконец свободной.
Жилая часть дома (вернее сказать, являвшаяся таковой в бытность Эбнера
ребенком) была окружена чудовищно запыленной и затянутой паутиной верандой.
Эбнер достал из кармана связку ключей, выданную ему в юридической конторе,
и, подобрав нужный, открыл входную дверь. Затхлый дух старого жилища
неизменный спутник ветхих, заброшенных домов, навсегда оставленных людьми, в
первый момент вызвал у него легкое головокружение. Электричества в доме не
было старый Лютер не доверял всем этим новомодным штуковинам, и для
освещения Эбнер воспользовался стоявшей у входа керосиновой лампой. Тусклый
огонек осветил небольшое помещение, в котором Эбнер узнал кухню, и ее
знакомый интерьер поразил его, словно громом, ибо что-то невероятно зловещее
было в этой многолетней неизменности окружавшей его обстановки. Обшарпанные
стены и потолок, грубо сколоченные стол и стулья, покрытые слоем ржавчины
часы над каминной полкой, истертая половая щетка все это напомнило ему о
давно забытых детских годах и намертво связанных с ними страхах перед этим
огромным неуютным домом и его суровым хозяином отцом его матери.
Приблизившись к кухонному столу, Эбнер увидел на нем небольшой конверт
из грубой серой бумаги, на котором стояло его имя, написанное корявым
почерком старого, немощного человека Лютера Уэтли. Позабыв об оставленных в