"Говард Ф.Лавкрафт. Дагон" - читать интересную книгу автора

были рыбы, утри, осьминоги, ракообразные, моллюски, киты и им подобные
существа. Все это было совершенно непохоже на то, что я когда-либо видел в
ученых книгах. Некоторые символы представляли из себя изображения каких-то
морских существ, очевидно, неизвестных современной науке, но чьи
разложившиеся формы, мне довелось ранее наблюдать на поднявшейся из океана
равнине.
Но более всего я был очарован живописной резьбой. По ту сторону
текущего между мной и каменной глыбой потока воды находилось несколько
барельефов, которые, благодаря их огромным размерам, можно было разглядеть,
не напрягая зрения. Клянусь, их сюжеты могли бы вызвать зависть у самого
Доре. Я думаю, что эти объекты, по замыслу, должны были изображать людей
или, по крайней мере, определенный род людей, хотя существа эти изображались
то резвящимися, как рыбы, в водах какого-то подводного грота, то отдающими
почести монолитной святыне, которая также находилась под волнами. Я не
отваживаюсь останавливаться подробно на их лицах и формах, ибо одно лишь
воспоминание об этом может довести меня до обморока. Гротескные в такой
степени, недоступной, пожалуй, даже воображению По или Булвера4,
они были дьявольски человекоподобными в своих общих очертаниях, несмотря на
перепончатые руки и ноги, неестественно широкие и отвислые губы, стеклянные
выпученные глаза и другие особенности, вспоминать о которых мне и вовсе
неприятно. Довольно странно, но они, похоже, были высечены почти без учета
пропорций их сценического фона например, одно из существ было изображено
убивающим кита, который по величине едва превосходил китобоя. Как я уже
говорил, я отметил про себя гротескность фигур и их странные размеры; однако
мгновение спустя я решил, что это просто боги, выдуманные каким-нибудь
первобытным племенем рыбаков или мореходов, чьи последние потомки вымерли за
многие тысячелетия до появления первого родственника пилтдаунца или
неандертальца. Охваченный благоговейным страхом, который вызвала во мне эта
неожиданно представшая моим глазам картина прошлого, по дерзости своей
превосходящая концепции наиболее смелых из антропологов, я стоял в глубоком
раздумье, а луна отбрасывала причудливые блики на поверхность лежащего предо
мною безмолвного канала.
Затем вдруг я увидел его. Поднявшись над темными водами и вызвав этим
лишь легкое, почти беззвучное вспенивание, какой-то необычный предмет плавно
вошел в поле моего зрения. Громадный, напоминающий Падифема5 и
всем своим видом вызывающий чувство отвращения, он устремился, подобно
являющемуся в кошмарных снах чудовищу, к монолиту, обхватил его гигантскими
чешуйчатыми руками и склонил к постаменту свою отвратительную голову,
издавая при этом какие-то неподдающиеся описанию ритмичные звуки. Наверное,
в тот самый момент я и сошел с ума.
Я почти не помню своего сумасшедшего подъема на гребень скалы и
возвращения к брошенной лодке, которые я совершил в каком-то исступленном
бреду. Мне кажется, всю дорогу я не переставал петь, а когда у меня не
оставалось сил петь, принимался бездумно смеяться. У меня остались смутные
воспоминания о сильной буре, которая случилась через некоторое время после
того, как я добрался до лодки; во всяком случае, я могу сказать, что слышал
раскаты грома и другие звуки, которые природа издает только в состоянии
величайшего неистовства.
Когда я вернулся из небытия, я обнаружил, что нахожусь в госпитале
города Сан-Франциско, куда меня доставил капитан американского корабля,