"Говард Ф.Лавкрафт. Изгнанник" - читать интересную книгу автора

передернувшим меня почти также мучительно, как была кошмарна вызвавшая его
причина) - я замер полный страха, невообразимой, неописуемой и невыразимой
чудовищности, превратившей веселую компанию в стадо иступленных беглецов.
Я не могу намекнуть, на что это было похоже, - смесь - нечистая,
жуткая, неприветливая, сверхъестественная и отвратительная. Отвратительная
тень распада, древности и разложения; вонючая, капель нечестивых открытий,
чудовищную наготу которых милосердная земля должна всегда скрывать. Бог
знает, оно не из этого мира - или уже не из этого мира - к моему ужасу я
видел в этих изъеденных и обнажающих кости очертаниях, искаженную,
отвратительную пародию человеческой фигуры; и замшелая, рассыпающаяся
одежда, неописуемого качества холодила меня еще больше.
Я практически был парализован, но все же сделал тщетную попытку к
бегству, которая разбилась чарами безымянного, лишенного голоса монстра. Мои
глаза, отказываясь закрываться, зачарованные безжизненными сферами,
пристально глядящими на меня с омерзением; хотя в глазах все милосердно
размывалось и если они и показывали ужасный предмет, то нечетко. Я попытался
поднять руки, загораживая глаза, только нервы мои были слишком ошеломлены и
руки не вполне подчинялись мне. Тем не менее, эта попытка нарушила мое
равновесие и мне пришлось совершить несколько шагов вперед, избегая падения.
Тут я внезапно стал отдавать отчет в близости к тому, чье ужасное пустынное
дыхание я мог слышать. На грани безумия, я все еще обнаружил себя способным
выбросить вперед руки, предотвращая приближения к нему слишком близко; когда
последовал катаклизм, из разряда космических кошмаров и адских катастроф -
мои пальцы коснулись отвратительных, протянутых лап монстра под золотой
аркой.
Я не завизжал, но жестокие призраки, мчащиеся на ночном ветру, завопили
за меня и в ту же секунду мой разум раскололся на одинокие неглубокие потоки
аннигилирующей памяти. Я вспомнил в ту секунду все, что было; я вспомнил
старый замок и деревья, и узнал изменившееся здание, в котором ныне стоял; я
узнал, и это самое ужасное, нечистое создание, что стояло, искоса смотря на
меня, поскольку я отдернул свои замаранные пальцы от него.
Но в мире есть не только бальзам горечи, есть также бальзам успокоения.
В крайнем ужасе того мгновения я забыл, что испугало меня, и вспышка черной
памяти исчезла в хаосе преломляющихся отражений. Я бежал от этого проклятого
строения, бежал быстро и молча в лунном свете. Когда я вернулся на церковный
двор и спустился по ступеням, то обнаружил камень люка недвижимым; однако я
не сожалею - я ненавижу древний замок и деревья. Теперь я мчусь с
насмешливыми, дружелюбными призраками на ночном ветре, и резвлюсь днем среди
катакомб мумий в скрытой и неизвестной долине Надоша у Нила. Я знаю, что
свет не для меня, разве что лунный над утесом могилы Неб, не по мне веселые
компании, кроме тех, что собираются на безымянном банкете Ниторкиса под
Великой Пирамидой; еще в обретенной свободе я почти приветствую горечь
чужеродства.
И хотя бальзам забвения охладил меня, знаю, что я изгнанник; чужой в
этом веке и среди тех, кто еще люди. Знаю это, с того момента, как я
протянул пальцы к чудовищу внутри той огромной позолоченной рамы; протянул
пальцы и коснулся холодной и неподатливой поверхности полированного стекла.