"Говард Ф.Лавкрафт. Пес" - читать интересную книгу автора

спрятанных в стенах труб заставляли прыгать в диком танце смерти полосы
красной погребальной материи, вплетенные в тяжелые черные занавеси. Особое
устройство позволяло наполнять разнообразными запахами воздух, поступавший
через трубы в стенах: потворствуя самым диким своим желаниям, мы выбирали
иногда аромат увядших лилий с надгробий, иногда дурманящие восточные
благовония, словно доносящиеся из неведомых капищ царственных мертвецов, а
порой я содрогаюсь, вспоминая теперь об этом страшный, тошнотворный смрад
открытой могилы.
Вдоль стен ужасной комнаты были расставлены многочисленные ящики; в
одних лежали очень древние мумии, в других - совсем недавние образцы
чудесного искусства таксидермитов; тут же имелись и надгробия, собранные со
старейших кладбищ всего мира. В нишах хранились черепа самых невероятных
форм и человеческие головы в различных стадиях разложения: полусгнившие
лысины великих государственных мужей и необычайно свежие детские головки,
обрамленные нежным золотом мягких кудрей.
Тут было множество картин и скульптур, неизменно на загробные темы, в
том числе и наши с Сент-Джоном живописные опыты. В специальной папке из
тонко выделанной человеческой кожи, всегда запертой, мы держали несколько
рисунков на такие сюжеты, о которых я и сейчас не смею говорить; автор работ
неизвестен предполагают, что они принадлежат кисти самого Гойи, но великий
художник никогда не решался признать этого публично. Здесь же хранились наши
музыкальные инструменты, как струнные, так и духовые: нам доставляло
удовольствие упражняться в диссонансах, поистине дьявольских в своей
изысканности и противоестественности. В многочисленные инкрустированные
шкатулки мы складывали главную свою добычу самые невероятные, невообразимые
предметы, какие только можно похитить из склепов или могил, вооружившись для
этого всем безумием и извращенностью, на которые только способен
человеческий разум. Но об этом я менее всего смею распространяться слава
Богу, у меня достало смелости уничтожить наши страшные трофеи задолго до
того, как меня впервые посетила мысль покончить с собой!
Тайные вылазки, доставлявшие нам все эти ужасные сокровища, всякий раз
становились для нас своего рода эстетическим событием. Ни в коем случае не
уподоблялись мы вульгарным кладбищенским ворам, но действовали только там и
тогда, где и когда имелось для того сочетание вполне определенных внешних и
внутренних условий, включая характер местности, погодные условия, время
года, даже определенную фазу луны и, конечно, наше собственное состояние.
Для нас занятие это всегда было формою артистического самовыражения, ибо к
каждой детали раскопок мы относились с требовательностью истинных
художников. Неправильно выбранное время очередной экспедиции, слишком яркий
свет, неловкое движение при разрытии
влажной почвы все это могло полностью лишить нас того острого
удовольствия, что мы получали, извлекая из земли какую-нибудь очередную ее
зловеще оскаленную тайну. Поиск новых мест для раскопок и все более острых
ощущений становился со временем все более лихорадочным и безостановочным
причем инциатива всегда принадлежала Сент-Джону. Именно он в конце концов
привел нас на то проклятое место, где нас начал преследовать страшный
неотвратимый рок.
Какая злая судьба завела нас на то ужасное голландское кладбище? Думаю,
виной всему были смутные слухи и предания о том, кто был захоронен там пять
столетий назад в свое время он тоже грабил могилы и нашел в одной из них