"Говард Ф.Лавкрафт. Зверь в подземелье" - читать интересную книгу автора

испробовать все возможности спасения, не пренебрегая даже самой призрачной;
поэтому собрал всю мощь своих легких в тщетной надежде привлечь внимание
проводника залпом глухих криков. Да, испуская вопли, в глубине души я
надеялся, что они не достигнут цели, и мой голос, гулкий, отраженный
бесконечными изломами поглотившего меня черного лабиринта, вольется лишь в
мои ушные раковины.
Тем не менее я насторожился, когда вдруг мне почудилось, что я
улавливаю приближающиеся шаги, мягко вдавливающиеся в каменный пол пещеры.
Неужели освобождение пришло так быстро? Неужели вопреки моему
кошмарному предчувствию проводник заметил мое преступное отсутствие и
двинулся по моим следам, чтобы отыскать меня в путаном царстве известняка?
Эти вопросы осенили меня радостью, которая росла, и я готов был возобновить
крики, чтобы приблизить минуту спасения, как вдруг мой восторг сменился
ужасом; слух мой, всегда чуткий, а теперь еще более обостренный полным
безмолвием пещеры, донес до оцепенелого сознания уверенность, что шаги не
похожи на шаги человека. В мрачной неподвижности подземелья поступь
проводника отозвалась бы отчетливой острой дробью. Звук шагов был мягким,
по-кошачьи крадущимся. Прислушавшись, я различил в походке четыре такта
вместо двух.
Я уже не сомневался, что своими криками пробудил ото сна какого-то
дикого зверя, может быть, пуму, случайно заблудившуюся в пещере. Может быть,
думал я, Всевышний грозит мне не голодом, а другой, более быстрой и
милосердной смертью? Инстинкт самосохранения, еще теплившийся во мне,
шевельнулся в моей груди, и хотя надвигающаяся злая сила несла избавление от
медленного и жестокого конца, я решил, что расстанусь с жизнью только за
самую высокую плату. Как это ни странно, но по отношению к пришельцу я не
испытывал ничего, кроме враждебности. Оценив ситуацию, я притаился, надеясь,
что загадочный зверь, не различая ни звука, утратит ориентацию, как это
произошло со мной, и пройдет мимо. Однако моим надеждам не суждено было
сбыться; нечеловеческая поступь неуклонно надвигалась, видимо, зверь чуял
мой запах, заполонивший нетронутое пространство пещеры.
Я оглянулся по сторонам в поисках оружия, которое защитило бы меня от
нападения невидимого в жутком мраке пещеры противника. Мне удалось нащупать
самый большой камень из тех, что валялись повсюду, и я вцепился в него
обеими руками, готовясь к отпору и смирившись с неизбежностью. Между тем
наводящий ужас шорох слышался уже совсем близко. Впрочем, повадки чудища
были странными. Прислушиваясь к его поступи, я не сомневался, что двигается
четвероногое существо, перемещающееся с характерным перебоем между задними и
передними лапами; однако на протяжении нескольких коротких и нерегулярных
интервалов мне казалось, что я различаю походку двуногого. Я ломал голову
над тем, что за животное надвигается на меня; должно быть, думал я,
несчастное существо заплатило за свое любопытство, толкнувшее его
исследовать вход в мрачный грот, пожизненным заточением в бесконечных нишах
и проходах. Ему пришлось питаться незрячими рыбинами, летучими мышами и
крысами и, может быть, рыбешкой, которая попадается в разливах Зеленой Реки,
каким-то непостижимым образом сообщающейся с водами пещеры. Я заполнял свое
мрачное бдение раздумьями о том, как коверкает пребывание в пещере
физическое строение живых существ, вызывая в памяти омерзительный внешний
вид умерших здесь чахоточных: ведь местная традиция связывала уродства
именно с продолжительной подземной жизнью. Внезапно меня осенило: даже если