"Говард Ф.Лавкрафт, Хазл Хилд. Крылатая смерть" - читать интересную книгу автора

газеты, но которое так и не получило должного воздаяния. Чем дальше бежали
его глаза по строчкам, тем глубже пронизывали его отвращение, страх и
панический ужас.
Вот, в кратком изложении, тот текст, который доктор Келен читал теперь
вслух в этой зловещей и становящейся все более отвратительной комнате, в то
время как остальные трое мужчин ерзали на своих стульях, тяжело дыша и
бросая взгляды на потолок, на стол, на мертвое тело и друг на друга.
I
Журнал Томаса Слоуэнуайта, доктора медицины, раскрывающий
обстоятельства наказания Генри Сарджента Мура, доктора философии из
Бруклина, г. Нью-Йорк, профессора биологии беспозвоночных в Колумбийском
университете, г. Нью-Йорк. Предназначен для прочтения после моей смерти, а
ныне доставляет мне удовлетворение предстоящей оглаской факта совершения
мести, каковое иначе никогда не будет вменено мне в вину, даже если окажется
успешным.
5 января 1929 года. Я окончательно решил умертвить доктора Генри Мура,
а один недавний случай натолкнул меня на мысль, как сделать это. Отныне буду
придерживаться последовательного плана действий, и отсюда берет начало
данный журнал.
Едва ли нужно вновь подробно излагать обстоятельства, приведшие меня на
этот путь, - заинтересованной части публики уже знакомы основные факты. Я
родился в Трентоне, штат Нью-Джерси, 12 апреля 1885 года, в семье доктора
Пола Слоуэнуайта, жившего прежде в Претории, что в провинции Трансвааль
Южной Африки. Занявшись по семейной традиции медициной, я сначала учился у
отца (умершего в 1916 году во время моей службы во Франции, в
Южноафриканском полку), специализируясь на африканских типах лихорадки, а
после окончания Колумбийского университета посвятил много времени
исследованиям, заставившим меня отправиться из Дурбана в провинцию Наталь, а
затем далее, до самого экватора.
В Момбасе я выстроил новую теорию путей передачи и развития
перемежающейся лихорадки, в чем мне только отчасти помогли бумаги сэра
Нормана Слона, одного покойного врача, состоявшего на государственной
службе, найденные мною после того, как я поселился в его доме. Опубликовав
результаты своих исследований, я тут же сделался знаменитым специалистом в
этой области, Мне намекнули на возможность занять едва ли не высший пост в
южноафриканской системе здравоохранения и даже, ввиду моего превращения в
натурализованного гражданина, получить дворянство; само собой, я тут же
предпринял необходимые шаги.
Тогда-то и случилось то, что теперь побуждает меня убить Генри Мура.
Этот человек, мой одноклассник и близкий друг в годы моего пребывания в
Америке и Африке, вознамерился лишить всяких оснований мои претензии на
создание собственной теории, во всеуслышание утверждая, что сэр Норман Слон
предвосхитил меня во многих существенных деталях, и что я, скорее всего,
обнаружил в доме покойного гораздо больше рукописей, нежели заявил об этом в
свое время. Дабы подтвердить это абсурдное обвинение, он предал гласности
несколько писем от сэра Нормана, в которых якобы на деле доказывалось, что
старый ученый ушел намного дальше меня в исследованиях и, не будь его смерть
столь внезапной, вскоре опубликовал бы их результаты. Это, с известным
чувством сожаления, я бы еще мог допустить. Но чего я не в силах простить
Муру, так это завистливого подозрения, будто бы я выкрал всю теорию целиком