"Элизабет Лоуэлл. Нефритовый остров " - читать интересную книгу автора

посторонней, незваной гостьей. Что же касается ее, Лайэн, то, по мнению
семейства Тан, незаконнорожденных детей "делают", а не рожают.
Представители клана Тан уже понаделали их достаточно.
Анна Блэкли вошла в комнату с лакированным подносом, на котором стоял
фарфоровый заварочный чайник и две изящные пиалы. Она была в шелковой блузе
персикового цвета, узких черных шелковых брючках, босоножках на низком
каблуке. На шее и запястьях мерцали жемчуга. Кольцо с рубином и бриллиантом
на ее правой руке стоило больше полумиллиона долларов. Если не считать
высокого роста и роскошных белокурых волос, эта холеная женщина выглядела
типичной женой преуспевающего гонконгского предпринимателя или чиновника.
Однако мать Лайэн не была ни китаянкой, ни чьей-либо женой. Она вела
жизнь любовницы женатого человека, для которого семья - законная семья -
превыше всего. Представители семейства Тан называли Анну не иначе как
наложницей Джонни, считали ничтожеством и презирали за то, что она не знала
даже имен своих родителей, не говоря уже о более далеких предках. Несмотря
на все это, Анна никогда не жаловалась и не роптала.
Лайэн с нежностью смотрела на мать, которая грациозно наливала чай в
чашки. Дочь так и не смогла понять, почему Анна сделала такой выбор в
жизни, почему продолжает держаться за него. На душе Лайэн стало горько. Эту
горечь девочка впервые почувствовала в тот момент, когда осознала, что ей
никогда не простят тот факт, что она не стопроцентная китаянка. Лайэн
оказалась "слишком американкой", чтобы понять, какое значение имеют кровные
узы, обстоятельства рождения или пол в жизни человека и почему все эти
факторы делают ее в глазах родственников отца человеком низшего сорта. Шли
годы, а девушка не могла смириться с тем, что семья Тан никогда не примет
ее как равную.
Она поклялась себе, что по крайней мере сумеет добиться их уважения.
Настанет день, когда Вэнь Чжитан взглянет на нее и увидит наконец в этой
женщине с глазами цвета виски и тонким изящным носом свою внучку, а не плод
несчастной неугасающей страсти своего сына к американской наложнице.
- Джонни сегодня придет? - поинтересовалась она. Лайэн никогда не
называла его ни отцом, ни папой, ни дядюшкой. Только по имени.
- Скорее всего нет, - ответила Анна. - После благотворительного бала у
них, как я поняла, намечается сбор семьи.
Лайэн сжалась. "Сбор семьи"... А ее, которая отдала три месяца своего
свободного времени подготовке выставки консорциума "Тан", даже не
потрудились пригласить!
Пора бы уже к этому привыкнуть. Но Лайэн - в который раз! - испытала
острую, почти физическую боль. Она просто умирала от желания стать
полноправным членом семьи. Стать своей среди всех этих братьев и сестер,
тетушек и дядюшек, кузенов и кузин, бабушек и дедушек. Делить с ними
семейные воспоминания, участвовать в праздниках и приемах.
Тан - ее семья. Если не считать Анны, они ее единственная родня.
Только вот они не считают ее своей.
Лайэн рассеянно провела пальцами по браслету на левой руке.
Сработанный из изумрудно-зеленого тончайшего нефрита, браслет стоил триста
тысяч долларов, а длинное нефритовое ожерелье на ее шее - вдвое дороже.
Однако украшения ей не принадлежали. Сегодня вечером она будет выступать в
роли живого экспоната. И эта тактика, несомненно, принесет успех
консорциуму "Тан". На фоне белого шелка платья и бледно-золотистой кожи