"Элизабет Лоуэлл. Дерзкий любовник " - читать интересную книгу автора

малейшей царапины. - Одна из самых древних скал на земле. Тогда не было
жизни, ничего, кроме камней и воды, молний и ветра. Только по прошествии
нескольких сот миллионов лет появилось одноклеточное растение. Водоросль.
Не так уж много для начала, но все же жизнь. Водоросли выделяли в качестве
побочного продукта кислород таким же образом, как мы выдыхаем двуокись
углерода. Они делились и размножались и наконец так сильно загрязнили
атмосферу кислородом, что сами убили себя.
- Загрязнили? - удивилась Риба.
- Да, - иронически скривил губы незнакомец, - по их стандартам. Зато
оставили после себя фантастически богатую кислородом среду обитания.
- Plus ca change, plus c'est la meme chose, - мягко ответила она.
Незнакомец криво улыбнулся, однако мгновенно перевел:
- Чем больше происходит перемен, тем дольше все остается неизменным.
Совершенно верно. Четыре миллиарда лет, и все осталось почти как прежде.
Он снова постучал по скале, прислушиваясь к глухому звону металла о
камень.
- Иногда я гадаю, что будет после нас.
- Кто-нибудь унаследует этот мир точно так же, как мы унаследовали его
от водорослей, - медленно протянула она, глядя на невероятно древнюю черную
скалу.
Миллионы лет... жизнь возникает, умирает, изменяется... развивается по
спирали, время завершает цикл, начиная новый, и существование и гибель
уравновешены так же гармонично, как кристаллическая решетка идеального
алмаза. Ничто не теряется окончательно, одна форма перетекает в другую.
Жизнь и смерть - части одного и того же континуума, различные грани на
поверхности времени.
Сама того не сознавая, Риба глубоко вздохнула. Ледяной ком, осевший в
желудке в ту ночь, когда скончался Джереми, начал таять. Стоять здесь,
понимать, что вечность сгустилась в черном камне, слышать звуки этого
глубокого мягкого голоса означало хоть ненадолго проститься с одиночеством.
- Мысль о полном вымирании не тревожит вас? - осведомился он, не сводя
с нее ставших неожиданно прозрачными глаз.
- Это не вымирание, а всего лишь очередная перемена, - медленно
выговорила Риба. - Птицы были когда-то динозаврами.
Его смех оказался таким же удивительным, как огонь, вспыхивающий в
черном опале.
- Следовало бы ожидать, что встречу здесь еще одного геолога.
Риба покачала головой, так что солнечный свет заиграл переливами в
густых золотистых волосах.
- Всего лишь любитель естественной истории, - пояснила она, вспомнив,
как ее муж-профессор смеялся над увлечением "холодными науками", в то время
как он открывал жене мир романских языков, а вернее говоря, просто
вдалбливал их насильно и неумолимо. К тому времени как был оформлен развод,
Риба читала и понимала по-испански, португальски, итальянски и прекрасно
владела французским.
Но она не пользовалась ни одним этим языком и не получала удовольствия
от бесполезных знаний до встречи с Джереми. Он упорно отказывался выучить
язык своего отца-англичанина, человека, соблазнившего и покинувшего его
мать. Риба впервые увидела Джереми на станции техобслуживания, когда тот,
размахивая руками, безуспешно пытался на пальцах объяснить механику, что