"Лия Лозинская. Во главе двух академий " - читать интересную книгу автора

Екатерина Романовна воспитывалась вместе со своей двоюродной сестрой,
дочерью канцлера. "Мой дядя не жалел денег на учителей. И мы - по своему
времени - получили превосходное образование: мы говорили на четырех языках,
и в особенности владели отлично французским; хорошо танцевали, умели
рисовать; некий статский советник преподавал нам итальянский язык, а когда
мы изъявили желание брать уроки русского языка, с нами занимался Бехтеев; у
нас были изысканные и любезные манеры, и потому немудрено было, что мы слыли
за отлично воспитанных девиц. Но что же было сделано для развития нашего ума
и сердца? Ровно ничего..."

Началом своего нравственного воспитания Дашкова считает время первой
разлуки с домом канцлера.

В 14 лет она заболела корью, и: ее отправили в деревню. Корь и оспа,
пишет Герцен, были "не шуткой в те времена, а чуть не государственным
преступлением"4 (опасались за здоровье малолетнего Павла Петровича).

В деревне девушка находит обширную библиотеку.

"Глубокая меланхолия, размышления над собой и над близкими мне людьми
изменили мой живой, веселый и даже насмешливый ум", - вспоминала Дашкова.
Она со всей страстью отдается чтению. С тех пор и на всю жизнь ее лучшие
друзья - книги.

Что же читает в деревне 14-летняя графиня?

"К чести ее, - пишет один из биографов, - это не были произведения
французской, порой довольно разнузданной, литературы - то до приторности
сентиментальные, то пошло-скабрезные, жидкие книжонки, которыми пробавлялись
тогдашние читатели из высшего общества..."5 Девушка читает серьезную
литературу, и прежде всего писателей и философов-просветителей,
представителей передовой для того времени мысли. "Любимыми моими авторами
были Бейль, Монтескье, Вольтер и Буало..."

Блестящую критику существующего порядка - неразумности современных форм
правления, испорченности нравов высшего общества, лицемерия церкви,
отсталости и варварства, на которое обречена основная масса населения,
господства предрассудков, жалкого положения, до которого низведены науки, -
вот что находит будущий президент Российской академии на страницах первых
прочитанных ею серьезных книг. С тех пор и до конца дней мысль Дашковой
привлечена к кругу больших проблем эпохи.

Она возвращается в дом дяди повзрослевшей. Часто задумывается. Ищет
уединения. К ней посылают докторов... Со всех сторон девушку терзают
нелепыми расспросами родные, твердо уверенные, что тут не без "сердечной
тайны". "А она просит об одном, - говорит Герцен, - чтоб ее оставили в
покое: она тогда читала "De l'entendement" ("Об уме" Гельвеция. - Л.Л.)"6.

В эти годы складывается ее характер. Она независима, самолюбива