"Золотарь, или Просите, и дано будет…" - читать интересную книгу автора (Олди Генри Лайон)4– Боже мой! Волосистая лихорадка Зоммера! Истеричный вопль ударил в спину. – Стопроцентный летальный исход! В карантин, немедленно! Вы обречены! Но я не дам вам заразить других! Сердце ёкнуло. Что за чушь?! Золотарь обернулся, но горлопан был начеку – и снова юркнул ему за спину. – Не оборачивайтесь! Не прикасайтесь ко мне! Даже не смотрите на меня! Второй поворот, и Золотарь обнаружил перед собой Кота. – Купился! – заржал адвокат. – Эй, народ! Где аплодисменты? Народ жидко захлопал. – Идиот, – резюмировал Золотарь. – Клинический. Друг детства шутовски раскланялся. – Что ты здесь делаешь? – Стреляли… В смысле, послали. Я шефу – какой медосмотр, в натуре?! Рабочий день йок, время пиво пить! А он меня по адресу. И сюда, и вообще. Я и пошел. А чё делать? Не, ну пивка мы, ясен пень, накатили по дороге… Судя по густому "выхлопу", накатил Кот от души. – Что это еще за лихорадка Зоммера? – – С радостью! Натэлла – ясен пень, как сказал бы адвокат – успела первой. – Яков Моисеевич Зоммер, – нудным тоном лектора затянул Кот, – заслуженный юрист Украины и мой непосредственный начальник, лыс как колено. Но для лихорадки, возникающей при общении с ним, характерны вот такие симптомы! Он сунул зеркальце Золотарю под нос. Из зеркала глядел панк. "Ирокез"? – нет, "дикобраз"! Волосы после феиного геля стояли дыбом, гребнем, девятым валом. Как и не мылся… Зеркала в ванной не было. Зато фен нашелся. – Блин… Глядя на сконфуженного Золотаря, басом захохотала Натэлла. А парни – лохматый и меломан с наушниками – заржали молодыми жеребятами. Кот от души наслаждался произведенным эффектом. – Таких в наше время стригли, – хрипло буркнул ветеран. – На улице поймают – и ножницами! Или руки за спину, и в парикмахерскую. Машинкой – под ноль! – Кто в первый кабинет? – Я! Я в первый! – встрепенулся Кот. И нырнул в открывшуюся дверь. Вот так всегда, с обидой подумал Золотарь. Нашкодит и удерет. – А по твоему делу в Новосибе работают! Я не забыл! – румяная физиономия адвоката высунулась наружу. – Старик, все будет тип-топ! У нас как в аптеке! Пацан сказал – пацан сделал! Все. Сгинул. – Стригли? Это ж беспредел, – лохматый волком уставился на деда. – За такое западло в репу дают… – Беспреде-е-ел! – передразнил его ветеран. – Западло! Нахватались словечек у зеков! Из жизни зону сделали! В мое время порядок был. Это сейчас – беспредел. – Порядок? Вертухаил, дед? Признавайся! – Закрой пасть, сопляк! – На вышке, да? Политических расстреливал? – Я на танке воевал! Из плена бежал!.. партизанил! – На Таньке ты воевал, – буркнул меломан. – Без штанов. – Молчи! Гаденыш… – Бежал он. Он от Гитлера ушел, и от Сталина ушел… Колобок. – Ты! – ветеран захлебнулся. – Ты… сволота… Дед встал. Он вставал долго – кряхтя, боясь потревожить колени, с трудом разгибая спину. В этом не было ничего смешного. Старик, инвалид, одной ногой в гробу, он вставал – страшно. Золотарю даже почудилось, что ветеран с успехом добрался до парня, взял за грудки – и об стену, молча, с размаху… Знакомой вони не чувствовалось. То ли дед при всем его праведном гневе не был агрессивен, то ли это была какая-то другая, стерильная агрессия. Без запаха. Не один Золотарь уловил странность. Между ветераном и парнем, который тоже вскочил со стула, изобразив какое-то подобие боксерской стойки, образовалась Натэлла. Грандиозная, безмятежная, она повела крутым бедром, и парень вернулся на прежнее место. С треском. – Ой! – бегемоточка развела руками. – Я такая неуклюжая… Левая ручка Натэллы мелькнула в опасной близости от лица меломана. Тот побледнел. Пожалуй, он с большим удовольствием попал бы под грузовик. – На вашем месте я бы извинилась, молодой человек. – Это я? Это мне извиняться? – Вам, – грудь-балкон нависла над упрямцем. – Вежливость украшает. – Ну, дед… Ты, значит… Парень скис и завершил мысль: – Не сердись. Я ж не со зла. Сократили меня. Вот. – Спасибо, дочка, – вдруг сказал ветеран. Усы его поникли, задор исчез. – Помру я скоро. А все воюю. Не навоевался, дурень. Спасибо тебе. И левый ус не выдержал – завился винтом: – Видная ты баба. Золото. Эх, где мои годочки!.. |
||
|