"Лукиан Самосатский. Сочинения" - читать интересную книгу автора

ответственности, в других оно достойно гнева и наказания. Например, если сам
отец захворает, и я не обращу на это внимания; если он велит мне заняться
делами домашними, и я пренебрегу ими; прикажет понаблюдать на поле, я
поленюсь, - во всех этих и подобных случаях отец имеет разумные поводы быть
недовольным мною. Но в других случаях мы, дети, вольны решать по-своему,
когда дело идет о наших знаниях и их применении, и в особенности если сам
отец при этом нисколько не страдает. Если, например, сыну-художнику отец
прикажет: "Вот это, дитя мое, ты напиши, а вот то - нет"; или музыканту:
"Этот аккорд возьми, а тот - нет"; или чеканщику: "Чекань то, а не это", и
если сын использует свое искусство так, как ему самому кажется нужным, -
скажите: неужели потерпит кто-нибудь, чтобы отец лишил за это такого сына
наследства? Решительно никто, я уверен.
23. Но искусство врачебное и важнее других, и полезнее для жизни, и
постольку большую свободу подобает предоставить тем, кто им занимается.
Справедливость требует, чтобы они имели некоторые преимущества в праве
применять или не применять свое искусство и чтобы никаких принуждений,
никаких приказаний не знало дело священное, богами воспитанное, мудрыми
мужами изучавшееся. Чтобы не было оно рабом закона, не находилось под
страхом суда и наказания, не зависело от мнений, от угрозы отца, от гнева
человека непосвященного. Поэтому, если бы даже я точно и ясно сказал тебе:
"Не хочу и не буду лечить, хотя и могу: только для себя самого и для отца
моего я владею знаньем врача, для всех же прочих хочу оставаться человеком,
врачеванию чуждым", - какой тиран оказался бы таким насильником, чтобы
заставить против воли применить искусство? Ибо тут подобает прибегать к
мольбам и просьбам, а не к судам и угрозам. Надо, чтобы врач действовал по
убеждению, а не по приказу, по желанию, а не из страха; необходимо не
приводить врача к больному насильно, но радоваться, когда он приходит сам.
Отцовскому же принуждению непричастно это свободное искусство, если даже
государства всенародно даруют врачам и почет, и первые места, и всякие
льготы и преимущества.
24. Вот то, что я мог бы сказать вообще в защиту моего искусства, если
бы ты сам обучил меня ему и много потратил и забот, и денег на мое ученье, а
я все-таки отказывался бы лечить именно эту больную, хотя и мог бы помочь
ей. Ныне же подумай, до чего бессмысленно ты поступаешь, не позволяя мне
свободно распоряжаться моим достоянием. Я изучил врачебное искусство, когда
не был даже твоим сыном и не подлежал твоей власти. И все же я изучил
врачевание для тебя, ничего от тебя не получив на ученье, - и ты первым
вкусил его плоды. Когда ты платил за меня учителю? Или за приготовление
лекарств? Никогда. Я проходил науки, будучи нищим, нуждаясь в самом
необходимом, возбуждая сострадание моих учителей. Что дал мне отец на
дорогу, когда я пошел учиться? Горе, одиночество, нужду, злобу домашних,
отвращение родственников. И за это ты считаешь себя достойным пользоваться
моими знаниями и быть хозяином их, хотя ты не был моим хозяином, когда я
приобретал их? Будь доволен тем, что я до этого по доброй воле, не будучи у
тебя в долгу, оказал тебе услугу, - тебе, который никогда не мог требовать
от меня никакой благодарности.
25. И, конечно, не следует эту мою услугу превращать для меня в
дальнейшем в необходимость: исходя из добровольного благодеяния, делать меня
подневольным исполнителем приказаний. Нет такого обычая, чтобы врач, раз
излечивший кого-нибудь, лечил уже всегда и всех по желанию излеченного. Ибо