"П.Луцик, А.Саморядов. Добрые люди " - читать интересную книгу автора Ещё был жив Панечка Морозов, еще не знала его мать, что скоро плакать
ей на заросшем ковылём маленьком кладбище с двумя старухами - тётками Панечки. Ещё был жив, ещё было лето. Весной в реку поднялась белуга, одна-единственная, вода спала, а рыба осталась. Она хоронилась в небольших ямах, иногда забиралась в камыши. Её почти не видели, но слышали, так - что пацаны стали бояться ходить купаться. Каждая семья мечтала словить или застрелить её, но рыба не шла - ни в сети, ни на перетяж. Иногда о ней забывали на неделю и больше, тогда она появлялась вдруг, вспенив всю воду в узкой реке, перепугав до холода в спине какого-нибудь рыбака с парой тонких удочек. Белужину высмотрел Витька Демидов. Вечером поехал он с отцом и братом, поехали Епанчины, отец и сын, поехал и Филипп Ильич Сафонов. Бредень привязали к двум лошадям и погнали их вверх по реке. Двое парней Демидовых гнали верхами по воде, пугая рыбу с другой стороны. Гоняли до поздней ночи, но рыба ушла. Попалось много щук, головлей, всего понемногу. Сгоняли на хутор, за ведром, затеявшись варить уху. Уже поздней ночью, насмеявшись и наевшись, они все тихо лежали у костра. За рекой заржала лошадь, и вскоре из темноты выехал шагом мужик-гуртовщик из соседнего хутора. Он бойко соскочил с лошади, привязав её к кустам, присел к костру. Его угостили ухой, налили остаток- водки, мужик всё стеснялся, бормоча про заблудившихся коров, выпил и, прощаясь, сказал напоследок, совсем тихо: - А слыхали, мужики, человек сказывал: царь то наш жив, за границей живет. - Дурни вы, дурни, я не про того говорю, что расстреляли с семьей, ведь брешут, что всех порешили, всю родню, а вышло, что не всю. Говорят, мужчина лет сорока: умница, что и поискать такого. Пастух уехал, старики стали потихоньку заговаривать о политике. Андрей Епанчин, старший сын, ладонью разровнял землю перед собой, перебив заводившихся лениво мужиков. - А что, вот я скажу вам, председателя ж выбирают, а не назначают. Все замолчали, прислушиваясь к нему. - Вы кричите меня председателем, чем я хуже нашего Мишечкина, я бы тогда всем земли дал. - И по скольку же? - заинтересовался сразу Демидов-отец. - По десять гектар пахотной, на каждого мужика, - и стал рисовать на разглаженной земле квадратики. Филипп Ильич засмеялся, но Андрей продолжал. - Дело говорю, никто и знать бы не знал, и пахотной, и луговой бы раздал, каждый для себя, ну по половине бы государству сдавали. Надо только сговориться по-умному. - Ты, Андрюшка, прямо атаман Перфильев, - встрял всё-таки Филипп Ильич, но ему не дали договорить все трое Демидовых. Так всё разговорами и кончилось бы, если осенью не перевели бы председателя колхоза "Родина" хутора Казанского на повышение в область. - А как постреляют всех нас, вроде Паньки, что скажешь? Не боишься? За детей моих как? - мужик, стриженный под чубчик, сидел перед столом, раскинув |
|
|