"Алексей Саморядов, Петр Луцик. Праздник саранчи" - читать интересную книгу автора

Давран раздал.
- Себе, - Сергей оглянулся на шлюху.
Та приосанилась, встала. Прошлась, покачивая бедрами. Азербайджанец
следил за игрой и косился на шлюху. Он то садился, то вскакивал.
Открылись.
- Девятнадцать? - удивился Давран.
- "Очко", - засмеялся Сергей. - Ох, шулер.
- Я неправильно раздал, - оправдывался Давран, сгребая карты. - Тебе
19, а мне "очко". Мне, мне должно было выпасть "очко"! Понимаешь?
Он потянулся за водкой. Бутылка была пуста.
- Давай еще?
- Можно.
Давран взял денег из кучки Сергея и подошел к окну.
У окна два узбека принимали в камеру два чайника чая и лепешки.
Давран сказал им что-то, взял их за плечи и подвел к Сергею. Усадил.
Обернулся, кивнул азербайджанцу. Тот осторожно присел на краешек, переложив
свою книгу под мышку.
...Дым клубами гулял по камере. Гогот и говор на разных языках. Все
сидели в кружок вокруг Даврана и Сергея, ели, пили, играли в карты. На нарах
стояли шампанское, водка.
Сергей, выглянув из-за голов, заметил парня-узбека, по-прежнему
сидевшего в углу. Сергей подошел к нему, присев на корточки, глядя на его
игру, спросил:
- Идем к нам. Хочешь водки?
Парень покачал головой.
- Есть хочешь?
- Нет, не хочу, - быстро ответил тот, глядя в пол, катая камешки в
руке. - Скоро домой идти.
- Брось его, - крикнул Сергею Давран, - это Хамид, он дурак, еще
укусит, - и звонко засмеялся.
Хамид выглянул тут же из-за Сергея, улыбаясь Даврану.
- Что смотришь? - крикнул Давран. - Забыл, во что играешь? - и запел
что-то на узбекском.
Хамид, опустив голову, стал чертить что-то на полу пальцем перед собой.
Сергей, пожав плечами, вернулся.
...- Не л-люблю шампанского! - прокричал русский мужик с разбитым
лицом.
Шлюха улыбалась Сергею. Поправляла волосы.
- Я тебе нравлюсь? - Сергей провел рукой по изуродованному лицу.
- Ничего! - закокетничала она.
- Не люблю шампанского! - снова закричал мужик и лег на бок, положив
локоть под голову. - Ненавижу!
Азербайджанец все тихо сидел с краешка и нюхал в стакане водку. Нюхал и
морщился. Потом вдруг разом проглотил. Посидел, прислушиваясь к песням,
отложил свою книгу и вдруг заорал тонко и протяжно, вскочил на корточках на
нары и, щелкая пальцами, притопывая, подпевая и подкручивая усы, пошел по
нарам в танце.
Вечером, когда все, кроме Сергея и Хамида, спали, дверь в камеру
открылась и вошли два пьяных милиционера. Они привели какого-то мужика.
Один из них долго не мог развязать ему руки, связанные простой