"Сергей Луганский. Небо остается чистым (Записки военного летчика) " - читать интересную книгу автора

счастливым чувствовал себя тот, кому доставалось нести шлем пилота. А сам
пилот, еще переживая свой недавний полет, с рассеянной улыбкой шел за нами и
часто поднимал голову, как бы веря и не веря тому, что всего несколько минут
назад он был там, над землей, в голубом небе. Как я теперь вспоминаю, они не
намного были старше нас, эти парни, мечтавшие сесть за штурвал настоящего
боевого самолета.
Сверху, с самой макушки Веригиной горы, наш город виден был как на
ладони. Я узнавал свой домик, виднелась пенистая, очень холодная речка
Алматинка. Сплошным ковром зеленели внизу сады. И пока очередной курсант
готовился к полету, мы поглядывали вниз: "И мне бы! Ах, вот бы и мне!"
Курсант тем временем уже усаживался в кабину планера. Мы видели его
голову в шлеме, его суровое замкнутое лицо. Наступали самые волнующие
минуты.
По команде мы все, сколько нас было, хватались за амортизатор, толстую
длинную резину. - Раз, два, три,- пошел!
Мы устремлялись вниз, изо всех сил натягивая амортизатор. Сердца наши
колотились: "Сейчас, сейчас полетит!".
И точно - планер, выглядевший на земле довольно неуклюже, вдруг легко и
плавно взмывал в небо. Он отрывался от земли и повисал в воздухе. Он плыл
над нашей окраиной, над садами и речкой. Снизу доносился восторженный
ребячий визг. Дед Афанасий выходил на середину двора и, приложив к глазам
ладонь, долго провожал безмолвно парящую птицу. Для него, древнего уже
старика, деревянная крылатая птица, легко парящая в неосязаемом воздухе,
казалась чудом, объяснить которое он не мог, не умел. Эта новизна манила
его, интересовала и по-своему волновала, и он каждый раз, едва раздавался
истошный ребячий крик: "Летит! Летит!"- бросал все свои дела, выходил на
солнышко и долго наблюдал за диковинным полетом. О чем он думал тогда, что
вспоминал? А может быть, он чувствовал, понимал, что эти галдящие ребятишки,
бегущие по выгону за тенью планера, поднимутся в небо легко и просто, как
когда-то поднялись и пошли на ногах?
Планер наконец совершал посадку. Очарование полета кончалось, и мы
наперегонки бросались бежать с горы,- снова втаскивать.
Нужно ли говорить, что мы все тогда "болели воздухом". Нам не
терпелось, нас подзуживало испытать чудесное непередаваемое чувство полета.
И мы в конце концов нашли ему выход. На нашей окраине росли стройные молодые
дубки. Едва кончались полеты аэроклубовцев, как кто-нибудь из нас бросал
клич:
- Аида летать!
Мы взбирались на дубки и, схватившись за вершину, прыгали вниз. Дерево,
сгибаясь, делало полет плавным, мы не так сильно отбивали ноги. Полет длился
всего несколько мгновений, но все равно это был полет, свободное парение в
воздухе! Ощущения наши трудно было передать.
Нужно сказать, что не всегда наши "полеты" заканчивались благополучно.
Как-то раз мой приятель неудачно выбрал дубок и поплатился за это. Дело было
к вечеру, и дед Полумисков, наш давний сосед, с чьих дубков мы прыгали,
возвращался с базара. Он увидел нас на деревьях и, схватив кнут, спрыгнул с
телеги. Мы все с криками посыпались на землю. Не повезло только моему
приятелю. Окрепший дубок не прогнулся до земли, а парнишка, испугавшись, не
разжал рук. Так он и повис невысоко над землей. Дед Полумисков долго отводил
душу, стегая кнутом по голым ногам незадачливого "пилота". Экзекуция длилась