"Леопольдо Лугонес. Абдерские кони " - читать интересную книгу автора

заметить, что лошадям, как и людям, давали имена.
Лошади были так выезжены, что поводья не требовались, они скорее
служили украшением, весьма ценившимся самими лошадьми. Единственным способом
общения с ними оставалось слово; и, видя, что свобода благоприятствует
развитию их способностей, им предоставляли возможность вольно пастись на
великолепных лугах на берегу реки Коссинит все время, когда они были
свободны от хомута или седла.
На работу либо на кормежку лошадей созывали звуком трубы. Казались
невероятными их способности в цирковом искусстве и даже в салонных забавах,
их отвага в бою, их послушание во время торжественных церемоний. Ипподром
Абдеры был так же знаменит, как труппы канатоходцев; на боевые доспехи коней
либо на их пышные похороны приезжали посмотреть со всех концов Фракии.
Усиленное развитие природных способностей лошадей, их воспитание -
одним словом, такая гуманизация лошадиного племени породила явление, которое
бистоны считали также источником своей славы: у лошадей развивался разум;
это, правда, приводило к странностям, дававшим пищу для всеобщих пересудов.
Так, одна кобылица потребовала зеркала в свое стойло, она сама хватала
их зубами в доме хозяина, а трельяжи, которые она не любила, разбивала
ударами копыт. Когда ее каприз удовлетворили, она принялась вертеться перед
зеркалом, словно кокетка.
Белый жеребец по кличке Балиос, названный так в честь бессмертного коня
Ахилла и участвовавший в двух военных кампаниях, любил, когда ему читали
вслух героические поэмы, написанные гекзаметром; а умер он от несчастной
любви к женщине. Это была жена военачальника, его хозяина, и она,
разумеется, всем рассказывала о любви жеребца к ней. Считалось, что
влюбленность коня должна льстить его владельцу, и это вполне естественно для
столицы коневодства.
Отмечались также случаи убийства жеребят, что вызвало немалую тревогу;
жеребят стали отдавать на попечение старым мулицам; заметили и интерес
лошадей к рыбе и конопле, на посевы которой они все чаще совершали набеги;
нередки стали случаи неповиновения, и, чтобы сломить упрямство животных,
кнута уже было недостаточно, приходилось пользоваться каленым железом.
Последнее средство применялось все чаще и чаще, но, несмотря на это,
мятежный дух лошадей возрастал.
Бистоны, все более восхищаясь своими лошадьми, не обращали внимания на
странности их поведе-ния. А случаи своеволия лошадей не прекращались. Так,
несколько жеребцов однажды вступились за непослушную кобылицу, которую
избивал погонщик. Лошади все чаще не давали надеть на себя сбрую либо ярмо,
так что некоторые хозяева стали предпочитать для работы ослов. Бывало, та
или иная лошадь не желала входить в загон; но обычно это случалось с
лошадьми богатых людей, и такое непослушание ласково называли капризом.
Однажды лошади не явились на зов трубы, и пришлось сгонять их кнутами;
впрочем, в последующие дни подобное не повторилось.
Мятеж начался в тот день, когда после отлива берег оказался сплошь
усыпан мертвой рыбой. Лошади досыта наелись и на луг шли медленно, с угрюмым
видом.
А в полночь началось нечто невообразимое.
Город был разбужен глухим нарастающим шумом. Оказалось, лошади
бросились на штурм города, однако в ночной темноте жители поняли это далеко
не сразу.