"Майя Луговская. Катя " - читать интересную книгу автора

рассказывает, как много там ягод в лесу, как бежит веселая студеная речка,
как скачут мальчишки в ночное на больших лошадях, как дедушка Дмитрий, Катин
отец, плетет для меня кленовые лапти. Стучит топор Ян Яновича, пахнет
свежеструганым деревом, поет он свою незнакомую песню.
Светится Катин взгляд, спокойно, негромко звучит голос. Я слушаю, и
кажется, будто я в Тюшевке, да и сейчас мне кажется, что я там в вправду
побывала.

Отца перевели в Москву. Переезд. Потом моя школа.
Впрочем, Катя вскоре опять поселилась у нас. Наша привязанность к ней
оказалась взаимной - приехала. Поначалу жила вместе с нами. Отец устроил ее
на работу, сперва уборщицей в курсантском клубе, потом там же буфетчицей.
Получила комнатку во флигеле, стала жить по соседству. Матери моей помогала
по хозяйству, постоянно бывала у нас, и я к ней то и дело бегала. Всегда
перепадали мне гостинцы от Кати.
Помню, как смотрели с ней в Большом театре "Лебединое озеро". У Кати от
балета закружилась голова, все мелькали и мелькали в глазах белые пачки,
стало ей плохо, и пришлось нам уйти, не досмотрев спектакля.
Я училась, и Катя тоже. Поступила она сперва в какую-то школу для
взрослых, потом на курсы. Стала работать сестрой-хозяйкой.

Шли годы. Разными они бывали, и хорошими и плохими. Время разъединяло
людей. У меня уже была своя семья. Но Катя всегда оставалась верной всем
нам. Не на моих, а на Катиных руках трудной военной зимой умерла моя мать.
Катя так и не вышла замуж.
"Слишком служит другим, некогда о себе подумать", - так объясняла мама.
А служила Катя действительно многим. Перешла теперь работать в Дом
малютки. Занялась вынянчиванием совсем маленьких, лишившихся матерей и
отцов. Вернулась к своему любимому делу. У кого какая беда - без нее не
обойтись. Худенькая, проворная, ни минуты не посидит, вечно при деле, всегда
в заботах. И Тюшевку свою она не забывала. Весь год трудилась, чтобы летом
повезти туда узлы и чемоданы, набитые продуктами, мануфактурой, в подарок
бесчисленным своим родичам. Они не переводились. Казалось бы, стольких Катя
схоронила: и отца, и мать, и тетю, и дядю, а ртов все не меньше. Старается,
работает, себе отказывает во всем, бережлива, экономна, лишнего куска не
съест.
"Не называй детей именами мучеников", - однажды сказала мне мать, когда
я решила - будет у меня дочка, назову Катей, "Екатерина-великомученица!"
Мне так не казалось. Жалости к себе Катя никогда не вызывала. Все, что
она делала для других, приносило ей радость. Служить людям ей было легко.
Так же естественно, как дышать.
Правда, помню случай, когда и я пожалела ее.
Было это так: напросилась я к ней на пироги, мастерица она была их
печь, особенно удавались ей с капустой. Но не только пироги были причиной -
мое любопытство. Уж очень захотелось поглядеть на Катину зазнобу. Ждала она
его в этот день. Что завелся у нее "ухажер", я давно уже знала. Катя мне про
него рассказывала, очень его хвалила. Работал он фельдшером в Егорьевске, в
Москву часто наведывался. Одинокий был (то ли сам бросил жену, то ли его
бросили, не помню). По Катиным рассказам выходило, что имеет она на него
виды серьезные. Был он в летах, да и Кате в ту пору уже порядочно было.