"Болтушка" - читать интересную книгу автора (Глейцман Моррис)

Все пропало. Сегодня - худший день в моей жизни, даже хуже, чем вчера.

Нет, неправда.

Самый худший день был, когда умерла Эрин. Но он и начался плохо, потому что она уже тогда сильно болела.

Вот когда день начинается хорошо, а потом все идет прахом - вот это я ненавижу!

Как, например, сегодня.

Еще после завтрака все было хорошо.

Даже отлично, потому что на рисовании Аманда спросила, не хочу ли я после школы пойти к ней в гости.

Я, конечно, согласилась, а мисс Даннинг - она, должно быть, святая или у нее какая-то невероятно сбалансированная диета - разрешила нам позвонить из учительской, чтобы мне отпроситься у папы.

Сама я, разумеется, говорить по телефону не могу. Правда, если мне срочно понадобится помощь, мы с папой договорились, что я подам сигнал: наберу номер и трижды как можно громче свистну в трубку. Но на этот раз Аманда сама объяснила ему, в чем дело.

- Он хочет тебе что-то сказать. - И она передала мне трубку.

- Тонто, - услышала я папин голос, - ты не боишься распивать чаи с ее придурковатым папашей?

Я написала в блокноте: «Скажи ему, что все будет в порядке и никаких лягушек». И протянула блокнот вместе с трубкой Аманде.

Она сперва растерялась, потом вспомнила, что папа на том конце провода ждет ответа.

- Ро говорит, что все будет в порядке и никаких лягушек, - сказала она в трубку и опять передала ее мне.

- Договорились, - сказал папа, - я приеду за тобой в восемь. А если этот недоумок будет тебя обижать, ты мне только свистни.

Аманда попрощалась с папой за нас обеих, и мы с ней вернулись в класс. Мне было немножко совестно, ведь я скрыла от нее, что сказал папа про ее отца. Но я тогда считала Аманду своей подругой и не хотела ее огорчать.

У меня, правда, были сомнения насчет мистера Косгроува.

А вдруг он увидит меня и разозлится, и скажет что-нибудь обидное про моего папу?

Или даже про маму?

И в голове у меня опять начнется извержение вулкана?

А он в это время как раз будет чистить аквариум?

Или клетку с хомячками?

Или конуру с ма-а-аленькой собачкой?

Тут я приказала себе заткнуться.

Я посмотрела на мисс Даннинг - она как раз терпеливо объясняла Дэррину Пеку, что не такая уж это хорошая идея - покрасить уши Дуга Уолша, - и подумала, что надо быть как она.

Спокойной и рассудительной.

Но на всякий случай я все-таки спросила у Аманды, когда мы вместе шли из школы к ней домой:

- А твой папа не рассердится, что ты меня пригласила?

- Да что ты! - засмеялась Аманда. - Он будет страшно рад, что у меня теперь тоже есть общественная нагрузка.

В животе у меня похолодело.

- Общественная - что?

- Ну, общественно-полезная работа. Понимаешь, папа - президент Ассоциации прогрессивных предпринимателей, и они решили финансировать молодежное движение «Добровольцы на службе общества». Каждый участник находит себе кого-нибудь, кто нуждается в помощи, и берет над ним шефство. А завтра вечером у нас собрание, и все ребята представят своих подшефных другим добровольцам, чтоб они им тоже могли помогать.

В животе у меня все замерзло и превратилось в лед.

Аманда, видно, что-то поняла по моему лицу и прошелестела упавшим голосом:

- Я думала, может, ты бы стала моей подшефной...

Я стояла и смотрела на нее. В кишках у меня испарялся жидкий азот, а глазам, наоборот, стало горячо, как будто к ним прихлынуло все оставшееся тепло.

В голове крутились всякие слова: если б я, например, хотела быть нагрузкой, то села бы кому-нибудь на шею, а если бы хотела, чтоб меня жалели, то выступила бы в программе «60 минут», а хотела бы, чтоб надо мной смеялись и пальцами показывали, так вывалялась бы в перьях... Но Аманда бы все равно половину знаков не поняла, а почерк у меня, когда я психую или расстраиваюсь, тоже делается ужасно неразборчивый.

- Спасибо, не надо, - сказала я, повернулась и побежала прочь.

Аманда звала меня, но я бежала изо всех сил.

Остановилась только на полдороге к дому, когда стало больно дышать от острых льдинок в животе.

Тогда я перешла на шаг. Деревья вдоль улицы показывали на меня друг дружке и бормотали: «Рано радовалась, бедняжка!»

Да знаю я, знаю, что деревья не разговаривают. Ну, значит, это были насекомые.

Если еще когда-нибудь объявится у меня новая подруга, прежде чем радоваться и хлопать крыльями, дам ей неделю испытательного сроку.

За неделю уж точно можно выяснить, хочет она дружить или заниматься благотворительностью. Или попросить у меня денег взаймы или почку для пересадки.

Папа здорово удивился, когда меня увидел.

Вид у меня, наверное, был довольно несчастный, потому что он моментально выключил трактор и компрессор, вооружился огромными ножницами для подрезания веток и собрался нанести визит мистеру Косгроуву.

Я его утихомирила и рассказала про полезное молодежное движение.

Папа наморщил лоб. С таким сосредоточенным лицом он складывает цифры на квитанциях от оптовиков.

- Понимаешь, Тонто, иногда жизнь - как большое красное яблоко. А иногда она - синяя плесень и сплошное разочарование.

Я кивнула.

Когда папа чем-то расстроен, он говорит, как герои его любимых песен. Это чтоб я лучше поняла.

- Как в тот раз, помнишь, когда проклятая парша сгубила у нас весь «джонатан». Мне тогда казалось, что «рытвины в сердце вовек не заделать» (это тоже из песни), - но ничего, заделали.

И папа запел ту самую песню Карлы Тэмуорт - «Мостовая сердца моего».

Я держала его за руку и притворялась, что слушаю, а сама думала про Эрин.

Потом мы пошли в город, съели пиццу и сыграли шесть партий на бильярде. Папа сказал, что никогда еще не видел, чтоб я так лупила по шарам. Он не знал, что я представляла, будто каждый шар - это Аманда Косгроув.

Странно только, что я ни одного не забила.

Потом мы вернулись домой и вот сидим, слушаем папины пластинки.

И мне это нравится, потому что чуть не в каждой песне у несчастного героя с кем-то не складываются отношения и ему из-за этого плохо.

Прямо как мне из-за Аманды.