"Майя Луговская. Портрет " - читать интересную книгу автора

Он с интересом взглянул на Нину, и складка на его широком лбу
разгладилась.
- Наконец-то вы взглянули на меня по-человечески. Ну так как же? Будете
писать мой портрет?
- Так уж сразу и ответить?
- А зачем отвечать? Мне нужно, чтобы вы сразу начали писать.
- Что я вам, фокусник?
- Нет, не фокусник. Но это необходимо. И именно сегодня. Сейчас.
Понимаете? Не только мне, но и вам. Поймите!
- Не понимаю.
- Вот в этом-то и все дело, что не понимаете. А если бы поняли, все
было бы по-другому. Вы сами бы просили меня об этом. Разве вы не согласны с
тем, что между художником и моделью должен существовать какой-то настрой,
как это говорят теперь, коммуникабельность. Вы же не можете против этого
возразить? Нет? Так вот, не все ли равно, от чего она возникает. От того,
что художник что-то увидел в модели и хочет взять это, обобщить,
увековечить, или от того, что модель хочет послужить художнику. У модели
возникла необходимость, чтобы ее запечатлели, взяли то, чем она переполнена,
ту энергию. Завтра я могу умереть, и вы уже лишитесь такой возможности.
- Вам-то зачем умирать?
- Ну, вы умрете. И то, что может быть сделано сегодня, никогда уже не
будет сделано. Ничего нельзя откладывать. Я вас очень прошу.
Весь этот разговор Нина начала в шутку, лишь для того, чтобы как-то
расшевелить Антона. Но теперь она была уже сама во власти этой идеи - ей
необходимо, чтобы сейчас, именно сейчас, этот человек написал ее портрет.
- Портрет. Ведь это серьезное дело, работа. Я три месяца не держал
карандаша в руке.
- Но это и магия тоже. У вас может не быть другого такого случая. И я
уже не буду такой. Пожалуйста, сделайте для меня.
- Я давно понял, что объяснять женщинам бесполезно, - сказал он,
смягчаясь. - Ну, давайте попробуем, если вам уж так необходимо. На чем же
мне вас рисовать?
Достать кусок бумаги в Верочкином доме оказалось не так просто.
Загоревшись идеей портрета, Верочка, забыв про гостей, начала розыски.
- Этот безобразник и не подумал написать мой портрет, - шутила она и
перебирала все на свете, но бумаги так и не нашла, пока наконец не
наткнулась в изящном секретере на бювар XIX века, который случайно купила
когда-то. Печальным запахом старины пахла зеленая тисненная золотом кожа.
Несколько листов матовой потемневшей бумаги сохранились в нем.
- На этой, наверно, нельзя? - спросила Верочка.
- Ничего. Сойдет, - сказал Антон.
- Посмотрите, какая она старая.
- Замечательная бумага.
Верочка принесла несколько роскошных паркеровских ручек со вставками,
но он отказался от них. В качестве карандаша, которого в доме не оказалось,
сошел Верочкин для бровей.
Она притащила из кухни доску для резания хлеба.
- Ну чем не мольберт. Подойдет?
Он положил бумагу на доску.
- Вполне!