"Майя Луговская. Солнцеворот " - читать интересную книгу автора

грабы как великаны стояли вокруг. Ярко-зеленый мох расползся по их стволам,
высоко на ветвях покачивались легкие шары вечнозеленой омелы.
Вдалеке заблистало море, и до боли знакомые ей резные очертания южного
берега стали доступны глазу.
Повороты шоссе. Огни санаториев. Стройные силуэты кипарисов. Остро
пахло морем, и быстро светлело. Когда подъезжали к Овинде, уже вставало
солнце.
Город спал, и только чайки с визгом метались у мола.
Белая приморская гостиница, с маленькими лепными балкончиками по
фасаду. Ольге Николаевне пришлось разбудить швейцара. Дежурный администратор
тоже спала. Очень неудобно было будить сладко спавшую немолодую женщину.
- Здравствуйте, с Новым годом, - сказала Ольга Николаевна.
- Мест нет, - ответила та спросонья. - Раньше десяти ничего не будет, -
добавила она, протирая глаза.
- Я посылала телеграмму, чтобы забронировали, завтра я уезжаю обратно.
Дежурная окончательно проснулась. Она уставилась на Ольгу Николаевну и
не сразу узнала ее.
- О, так это вы, - сказала она. - Здравствуйте! А мы тут на вас
грешили. Думали, не приедете. Всякое ведь бывает. Потом получили телеграмму.
Разве можно забыть. Нельзя. Номер вам оставили...
Ольга Николаевна осталась одна. Подошла к окну и распахнула створки.
Пронзительно свежий морской ветер с запахом соли и йода хлынул в лицо.
Впереди простиралось море. Было светло, и солнце сияло совсем не по-зимнему.
Она долго смотрела в морскую даль.
- Вот я и встретила Новый год. Опять с тобой, как тогда, как всегда...
Тебя нет, а я жива и буду жить, - тихо прошептала она. И видела его так же
ясно, как и в последний раз в партизанских лесах Овинды. Обросшего, с
синими, смеющимися глазами, с доброй могучей спиной, похожей на щит.
Ветер трепал занавески, и они раздувались как парус над ней.
Она улыбнулась, вспомнив водителя:
"Конечно, она виновата перед ним за погубленную новогоднюю ночь. Но он
должен простить. Если ей дорога эта память, то и он, оставшийся в живых,
отдал свою дань".
А он сладко спал в своем опустевшем автомобильчике, на обочине, почти в
кювете, и тоже улыбался. Он слышал ее голос, глухой, не терпящий возражений.
И видел запавшую в душу седую прядь у виска.