"Карло Лукарелли. День за днем " - читать интересную книгу автора

виднелась в глубине. Будильник до сих пор пищал, упорно, нескончаемо, в
своем прерывистом ритме. И чувствовался какой-то странный запах, настолько
сильный и терпкий, что Грация оторвала одну руку от автомата и прижала
пальцы ко рту. Этот запах она хорошо знала. Запах смерти.
В первой комнате справа, той самой, что выходила к лифту,
Молодчик-фашист лежал в постели, в трусах и майке. Тот, кто перерезал
телохранителю горло, должно быть, прижимал ему лицо подушкой, она так и
осталась там, смятая и без единого пятнышка, хотя все вокруг было пропитано
кровью: постель, трусы и майка, даже простыня, сбившаяся в ногах у парня,
который, должно быть, долго брыкался, прежде чем умереть.
В дальней комнате за стеклянной дверью Джимми и его жена тоже лежали в
постели. Она - справа, голые плечи торчат из-под простыни, рука свесилась до
пола. Он - на спине, слева, одна рука покоится на изгибе ее ягодиц,
выступающих под одеялом, вторая вцепилась в простыню, судорожно, так крепко,
что простыня завернулась, оголив ногу. И ей, и ему, должно быть, выстрелили
в голову, в упор, потому что от голов практически ничего не осталось.
Грация, опустив автомат, прислонилась к дверному косяку. От запаха, от
вида мертвых тел, от изумления пропала охота плакать, но колени дрожали. Она
вошла в комнату и, стараясь не смотреть на постель, стукнула по кнопке
ребром ладони и выключила будильник. И тогда она его увидела, или, скорее,
услышала.
Ноутбук, тихо шелестящий на комоде. Монитор пригнули к клавиатуре, и
когда Грация медленно подняла крышку, логотип "Майкрософта" заплясал из угла
в угол, освещая полутемную комнату своим разноцветным хвостом. Грация
дотронулась до красной кнопки мыши, утопленной между клавиш, и заставка
исчезла.
На ее месте появилась картинка во весь экран, видимо выловленная из
Интернета, из сайта, посвященного собакам, такая цветная и яркая, что Грация
на мгновение отвела взгляд.
Когда она снова повернулась к экрану, прямо на нее с острой, покрытой
коричневыми пятнами морды смотрели маленькие, широко расставленные, почти у
самых висков, глаза.
"American pit bull, - гласила надпись под фотографией, - the most
dangerous dog in the world".
Питбуль. Самая опасная собака в мире.

Охота тебе всегда так коротко стричься, сказала мать, протягивая руку.
Витторио инстинктивно отпрянул, но замер столь же инстинктивно: мускулы
шеи напряглись, сдерживая движение, чтобы она могла запустить пальцы в
немного отросшую прядь, светлую, блестящую, чуть ниспадавшую на лоб.
У тебя волосы красивые, в меня, тебе шло, когда ты их носил длинными.
Грубоватая материнская ласка. Руки маленькие, тонкие, ухоженные - а
кажутся какими-то тяжелыми. Она не дотрагивалась, а толкала, сдавливала,
будто хотела убедиться, что все, ей принадлежащее, до сих пор еще здесь,
рядом, под рукой. Не прикасалась ласково, а сдвигала с места, и Витторио так
и стоял, напряженно вытянув шею, пока не почувствовал на коже под волосами
твердые, холодные пальцы, а когда ласка откатилась и ушла в песок, как
морская волна на пляже, безразлично пожал плечами.
Мне так нравится.
Мать уже думала о другом, о бифштексе, который шипел на сковородке; о