"Карло Лукарелли. День за днем " - читать интересную книгу автора

играет освещение. Ясным зимним утром, когда всюду сверкает лед, крик звучит
резче и распространяется быстрее, чем в тумане. А летом в иные дни небо
такое синее, что можно, кажется, проникнуть взглядом в другую часть света, и
нет причины, чтобы и звук не проделал тот же самый путь. И на море, когда
солнце сияет над волнами, голоса далеких кораблей достигают берега, словно
отражаясь, перепрыгивая с места на место, как плоские камешки, пущенные по
воде. Но с беззвучными голосами, со словами, произнесенными в мыслях, все
наоборот.
Им нужна темнота.
Темнота автострады.
Ночью автострада черная. Если бы фары не освещали ее, она была бы
неподвижной и темной, как длинный-предлинный спящий зверь; только выделялась
бы светлая разделительная полоса: позвонки, проступающие под шкурой. Если бы
не фары, она не сверкала бы издалека перед капотом автомашины, особенно так,
как сверкает сейчас, после дождя; если бы не фары и не габаритные огни,
которые перемигиваются с красными и желтыми огнями дорожного ограждения;
если бы не шкала радиоприемника, раздирающая зеленоватыми вспышками темноту
в салоне, в которой, при бледном мерцании приборной доски, едва видны его
руки, лежащие на руле; если бы не световой индикатор, при повороте
вспыхивающий оранжевым в углу левого глаза, - если бы не это, все утонуло бы
во мгле: он сам, автомобиль, дорога, воздух, небо, даже море, когда оно
есть, когда проезжаешь мимо. Ибо автострада не светит собственным светом.
Как и луна.
Именно в этом странном, прозрачном сумраке, рокочущем, слегка
освещенном, мысли, его мысли звучат громче.
"Нужно бы выпить кофе", - подумал он.
Мысль эта пришла ему на ум, едва явился глазу квадратный знак,
оповещающий, что до бензоколонки пятьсот метров, и Витторио резко
затормозил, только потом глянул в боковое зеркальце, нет ли позади другого
автомобиля. Там и вправду светились фары, не так близко, чтобы столкнуться,
но достаточно близко для укора совести. Витторио повернул к автогрилю,
одновременно отстегивая ремень безопасности, который, резко щелкнув, вошел в
паз над левым плечом. Маленькая стоянка была совсем пустой, Витторио проехал
подальше, чтобы не занимать отмеченное желтыми линиями место для парковки
автомобилей, принадлежащих людям с физическими недостатками, и только потом
осторожно притормозил, стараясь не задеть бампером высокий бортик тротуара.
Выключил мотор и лишь тогда заметил того человека.
Ему было лет тридцать, он подходил, улыбаясь, сунув руку под джинсовую
куртку, нащупывая что-то у себя на груди. Он поднял палец, словно пытаясь
привлечь внимание, потом ткнул этим пальцем себе в грудь, туда, где
пряталась другая рука, и улыбнулся еще шире, еще дружелюбнее. Витторио, уже
открывший дверцу, отрицательно покачал головой. Он отцепил мобильный телефон
от приборной доски и хотел было показать подошедшему, что вот он, телефон,
уже есть, спасибо, но тот вытянул свободную руку, и улыбка на его лице
сменилась преувеличенно отчаянным, почти оскорбленным выражением; рука
раскрылась, поднялась выше. Потом человек снова улыбнулся и поднял палец,
готовый начать все сначала и продолжать, пока кто-то из них двоих не
устанет.
Витторио вздохнул. Он собирался уже выйти из машины и что-то ему
сказать, хотя сам еще не знал, что именно, когда человек схватил его за