"Евгений Лукин. Слепые поводыри" - читать интересную книгу автора

стола пару изрядно потрепанных фолиантов. Запросто можно было подумать,
будто еще минуту назад он усердно что-то читал, а то и выписывал... Однако
на месте убранных книг четко обозначились темные заплаты чистой полировки.
Иными словами, к томам этим хозяин не прикасался по меньшей мере дня
два-три. Скорее всего валялся на диване и, глядя в потолок, мыслил...
О самом Игорьке было известно следующее: работает где-то, кажется, в
котельной, образование - высшее незаконченное, пьет мало, но сильно
увлекается историей. С первой женой - развелся, вторая - померла. Среди
соседей слывет тронутым. В котельной - тоже.
- Ну и что там, снаружи? - полюбопытствовал он.
Говорил Игорек надменно, почти не размыкая губ. Да и улыбаться
старался пореже. Зубы - ни к черту, а к стоматологу идти - не на что.
Долговязый Андрей немедленно вытянулся в струнку, как на утреннике в
детском саду, и самозабвенно продекламировал:
- Мы стреляли, мы стреляли, наши пальчики застряли! Мы их вынем,
разомнем и опять стрелять начнем!
- Ишь ты! - подивился хозяин. - А еще? Андрей задумался на секунду,
потом сквасил плаксивую рожу и тоненько запричитал с кавказским акцентом:
- У нас в Чечне выдали зарплату заложниками-и только за ноябрь...
- Сам придумал? - мрачно осведомился Игорек.
Андрей сделал надменное лицо и спесиво повел носом.
- Черт его знает! .. - с тоской проговорил хозяин. - Ну вот почему ты
здесь, а на телевидении всякая сволота, всякие Жоржи Бенгальские? Ладно...
Кто куда, а я за стопками.
Шаркая, вышел. Гости переглянулись.
- В самом деле расстроился, - понизив голос, озадаченно сообщил
Андрей.
Влад, по обыкновению, скривился и не ответил. Оглядевшись, сел в
облезлое кресло возле стола и с недовольной гримасой принялся изучать
убогое жилище Игорька. Пол не мели уже, наверное, недели две. Пыль
покрывала все, даже клавиатуру увечной пишущей машинки и торчащий из-под
валика желтоватый лист с парой бледных строк скорее вытисненного, нежели
отпечатанного текста. Лента, машинки (тоже сухая, пыльная) была избита до
дыр.
"Гонсало Герреро... - приподнявшись, с трудом разобрал Влад.
Кораблекрушение - 1511. "Ведь у него жена туземка и трое крепких ребят;
сам он стал совсем индейцем: пронзил себе уши и нижнюю губу, изрезал щеки,
раскрашивает тело. Герреро силен и пользуется большим уважением". Херонимо
Агилар".
- Игорек, - позвал он, когда хозяин вернулся с кухни. - А Герреро -
это кто?
Нисколько не обидевшись на "Игорька" (видимо, здесь принято было
общаться запросто) , тот лишь усмехнулся, обнажив-таки обломки зубов.
Поставил стопки на стол, снял машинку, отнес ее в угол. Распихал фолианты
по полкам и, небрежно разметя сухой тряпкой пыль, вновь обернулся к Владу.
- Гонсало Герреро, - с наслаждением раскатывая "эр", проговорил он.
Первый белый человек на Юкатане. Дезертир с испанского галиона. Попал к
туземцам, прошел путь от раба до главнокомандующего. Научил индейцев
воевать, показал, как строить крепости.
- И что?